А на другой
стороне Неба луна над горизонтом в оранжевом треугольнике.
НА СЕВЕРЕ ДАЛЬНЕМ
ЛЕТНИЕ СОЛНЕЧНЫЕ НОЧИ
Полные красоты, развертываются летние ночи за Полярным
кругом. Там к полуночи солнце склонится к горизонту, как будто
остановится, постоит -- и снова пойдет выше, чтобы, поднявшись,
начать свой рабочий день. Вернее сказать, днем солнце светит
обычно и тени падают, а ночью пропадают тени и свет кажется
праздничным.
Раз в Карских воротах мои спутники по экспедиции поехали
бить ленных гусей (гуси, линяя, почти не летают, и бьют их
палками -- назвать это охотой трудно). Меня оставили на
островке-торче, площадью метров с двадцать, и забыли, увлекшись
ловлей гусей.
Океан был спокоен. Полночь. Солнце висит над горизонтом, а
с другой стороны -- луна, чуть золотистая. Она не светила, а
только светилась, отражаясь в океане. Из воды торчали маленькие
островки.
Свет ровный, ласковый окружил и меня, и островки, и все
видимое пространство. Казалось, что все стало почти прозрачным.
Я написал этюд. Сидел в свете, в тишине и рад был, что один
среди этого великого молчания.
Не заметил, как прошла ночь. Солнце поднялось высоко,
упали тени. Пробежала рябью вода--как'буДто я откуда-то
вернулся. Оглянулся... Красиво, светло, но исчезла золотая
радуга, только что все наполнявшая. Лишь в душе осталась
радость пережитого.
Мои спутники вернулись на судно, а за завтраком вспомнили,
что оставили меня на островке в океане. Вернулись.
-- Ты не очень сердит на нас, что забыли тебя? Уж прости,
заохотились.
Жаль было уходить с островка. Куда там сердиться, я готов
был благодарить их за эту забывчивость.
БЕЛЫЕ МЕДВЕДИ
Первого медведя на свободе я увидал в Карском море в
летнюю солнечную ночь. Медведь спал на льдине. В ту ночь море
было сиреневое, льды -- розоватые, подводная часть льдин,
просвечивая в воде, была зеленая. Медведь, вырисовываясь на
снегу желтоватой массой, спал к нам спиной. Мы подходили так,
что ветер шел от медведя к нам. Он не слышал запаха людей, но
услыхал шум парохода, приподнял голову, понюхал воздух и снова
лег. .Но шум уже мешал. Медведь встал, обернулся на нас. Он был
крупный и в прозрачном воздухе солнечной ночи казался
громадным. Посмотрел на нас, почуял, видимо, опасность и
бросился в воду: торопился добраться до ледяного поля,
растянувшегося на километры. Тогда он еще мог бы спастись
быстрым бегом. В воде медведю трудно удирать: плавает он тише,
чем бегает, а жир мешает долго держаться под водой.
Но две белые шлюпки с разных сторон, обойдя льдину, уже
мчались за ним. Медведь оборачивался, ревел сердито, нырял.
Когда медведь нырял -- увы, неглубоко,-- он был красивого
зеленого цвета. Раздался выстрел...
Через час медвежьи окорока висели, привязанные к вантам.
Шкура на веревке полоскалась за бортом. Повар жарил медвежье
мясо.
Мимо плыли розоватые льдины с зелеными тенями. На льдинах
встречались кровавые пятна -- тут медведь позавтракал.
Встречались убитые, но несъеденные нерпы, оставленные про
запас. Мы вторглись в медвежьи владения, нарушив их покой.
Потом встречи с медведями стали чаще и сделались
обыденными. На борт взяли трех маленьких медвежат. Убили
медведицу. На льдине снимали шкуру, а два медвежонка не
уходили, ревели и плавали около. Их поймали петлями и на воде
втиснули в ящики. Ящики деревянные, обиты внутри железом.
Подняли ящики на борт, сняли петли с медвежат, окатили их
водой. "Пассажиры" очухались, им дали воды, угостили сахаром.
Медвежата сразу полюбили сахар. Через несколько дней они
освоились с заключением. Их можно было гладить. Медвежата и
сами ласкались -- лизали руки и, высовывая из ящика морду,
смешно оглядывали подходящих.
Так с воды достали еще одного маленького медведя и одного
подростка. Для подростка заготовленные ящики были малы.
Торопясь, сколотили ящик и не обили его железом. Когда подняли
на борт, медведь показал себя! Окатили его водой, освободили от
петли. Он замотал головой, взревел дико, заметался в ящике,
схватил пастью доску толщиной в два пальца и смял ее, как
бумажную.
Весело было! Кто куда рассыпался: кто на мостик капитана,
кто на ванты вскарабкался повыше, но в каюту никто не ушел. Не
шутка -- рукопашная с медведем, и ружья под рукой не оказалось,
но интересно, и "шкуру" надо не упустить.
Маленькие медвежата рев подняли в три глотки. Из-за их
рева разговаривать стало трудно. Хорошо если бы медведь,
вырвавшись, кинулся за борт,-- на воде его можно было бы опять
взять. А если бы, разозленный, он бросился на людей, то трудно
сказать, чем бы дело кончилось. Догадался механик -- сунул в
ящик железный толстый прут. Медведь занялся прутом: грыз его,
мял лапами и отчаянно урчал. А тем временем сколотили новый
ящик, обили железом и привязали к первому -- дверь в дверь.
Разом открыли -- подняли двери ящиков. Медведь приостановился
настороженно. В новый ящик сунули мясо. Рванулся медведь за
мясом его и заперли в крепком ящике. ;"
Поймали моржонка живого. Убили моржа-самку, на отмели
снимали шкуру. Моржонок все плавал и рвался к матери. Затащили
шлюпку на отмель, уложили в нее снятую шкуру, а шлюпку на бок
опрокинули. Моржонок забрался в шлюпку, прижался к шкуре и
успокоился. Так его и привезли на пароход.
ГАРПУНЕР
Старик гарпунер промахнулся. Молодежь посмеивалась, а
старик, если бы водка была, напился бы пьяным, а трезвый только
отругивался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23