основной чертой ее, похоже, была беспомощность, и Слант удивлялся, как ей удалось не только выжить, но и отыскать и четыре дня преследовать его в дикой местности.
– А тебе не одиноко путешествовать одному?
– Меня выбрали, а потом тренировали для того, чтобы одиночество не беспокоило меня. Я провел четырнадцать лет в обществе одного лишь компьютера.
– Должно быть, ты соскучился по обществу.
– Ты права. Оно мне действительно нужно, хотя я и не уверен, что мне нравится твое.
– А что во мне плохого? – судя по всему, она была обижена и возмущена одновременно.
Слант решил, что вряд ли разумно отвечать на такой вопрос, а потому промолчал.
– Что во мне не так? – настаивала Эннау.
Похоже, молчанием не отделаешься, а врать Слант не любил. Это обычно еще больше все запутывало. Более того, он уже начал подумывать, не отослать ли Эннау назад в Олмею. Особенно приятным спутником ее не назовешь. А потому он сказал правду:
– Ты глупа.
– Я не глупа!
– А ты думаешь, это умно – упасть с неба прямо на дракона?
– Это была случайность!
– Дурацкая случайность!
Эннау несколько минут оскорбленно молчала, а потом произнесла:
– Ты ничем не лучше. Ты ведь позволил, чтобы отключили все твои машины, а тебя самого выгнали.
– Правда, – посмотрев на нее с удивлением, признал Слант. – Я такой же дурак, как и ты.
– Хм, – фыркнула она, и дальше они поехали молча.
Ехали они медленно, так как Эннау не соглашалась ни на что иное, как на самый медленный шаг, и потому на закате, когда им пришлось остановиться на ночлег, они покрыли лишь половину пути, намеченного Слантом. Он надеялся, что это не помешает ему через три дня достичь Праунса, как обещал Террел, но подозревал, что путешествие будет не из легких.
Ночлег на голой земле Эннау совсем не обрадовал. Она надеялась, что они остановятся на каком-нибудь постоялом дворе, или, в худшем случае, у них будет палатка. Она достаточно намучилась, путешествуя одна, пытаясь догнать киборга. Она жаловалась, что после долгой езды у нее болит все тело и ей просто необходима теплая постель.
В первый раз за все путешествие Слант был согласен с ней. Он уже привык путешествовать верхом и ломоты в костях не чувствовал, но сильно ныли ноги, и мысль о мягкой постели казалась более чем соблазнительной. К несчастью, за последние несколько часов им не встретился ни один поселок.
Так что если бы Слант и решился потратить деньги, сделать это было все равно негде. Все это он объяснил Эннау, нисколько, однако, ее не убедив.
Тем не менее жалобы она оставила при себе, пока они ели скудный обед из припасов бандитов.
Собрав ставшую уже привычной кучу сухих листьев, Слант предложил Эннау:
– Устраивайся.
В ответ она одарила его взглядом, значения которого он не смог разобрать, а потом улеглась рядом, причем так близко, чтобы Слант чувствовал ее запах – что, в сущности, было неудивительно, поскольку проскакали они весь день, а принять ванну было негде. Пахло от нее определенно чем-то женским. До того как он стал киборгом, подумал Слант, он нашел бы запах по меньшей мере заманчивым, теперь же ему было все равно.
Откуда-то из глубин измученного гипнотическими блоками мозга поднялось предостережение: ему не следует спать так близко к человеку, который может при определенных обстоятельствах обернуться врагом.
Посмотрев на девушку, он увидел, что она тоже рассматривает его.
Поймав на себе его взгляд, она улыбнулась и Сланту тоже пришлось улыбнуться в ответ. Может, улыбка получилась недостаточно теплой, но лучше такая, чем никакой. Иначе она почувствует себя оскорбленной, надуется.
Если он уж связался с этой девицей, придется ладить с ней.
С другой стороны, когда он назвал ее дурочкой, она проглотила обиду.
Стало быть, не такая уж она толстокожая.
Если она не подослана к нему и он берет ее под защиту, чем ближе он к ней будет, тем лучше. Конечно, там, где в ходу огнестрельное оружие, это было бы опасно, поскольку, прижавшиеся друг к другу, они представляют собой единую мишень, но здесь, где основным оружием был меч или в крайнем случае лук, в этом, похоже, нет ничего страшного.
Впрочем, на самом деле ему было так удобно там, где он лежал, что совсем не хотелось двигаться. Погасив улыбку, он закрыл глаза и заснул.
Слант проснулся на рассвете, именно в тот час, когда собирался.
Эннау, судя по ее ровному дыханию, крепко спала. Он не стал ей мешать и направился к ближайшему источнику. Когда оставалось только съесть скудный завтрак и отправляться в путь, он мягко потряс девушку за плечо.
Просыпалась она с невнятными стонами и, пока ела, не смогла выдавить из себя ничего, кроме каких-то односложных междометий. Потом она стала настаивать на том, что хочет помыться, а Слант пусть подождет ее в лагере.
Эту задержку он воспринял вполне философски. В конце концов, нет никакой разницы, три дня уйдет на дорогу до Праунса или четыре. Несколько дней в ту или другую сторону действительно ничего не решают. На то, чтобы добраться от одной звезды до другой, у него уходили годы. Так к чему спешить теперь? Во всяком случае, по утрам он был менее раздражителен.
Когда девушка шла обратно вверх по склону от ручья, на ней был все тот же серый балахон, единственный предмет ее гардероба, и ему в первый раз пришло в голову, что он еще нахлебается с этой девицей, настолько безалаберной, что пустилась в путь в чем была. Эннау промокла, и на ткани ее балахона – там, где она касалась тела, – проступали темные пятна.
Одежда прилипла к бедрам и груди.
Сам он воспользовался как полотенцем вчерашней рубашкой и, выполоскав ее в ручье, расстелил поверх седла для просушки, чтобы завтра переодеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87