Девчонки же семенили идиотскими мелкими шажками и при этом ещё что-то пискливо мяукали, изображая песню. Я-то как раз ходить умела, вдоволь находилась пешком в нашей деревне, и для меня такая маршировка была просто унизительной. Я протестовала, пытаясь что-то изменить, но меня никто не слушал. Воспитанная на книгах о довоенном польском харцерстве, я упорно добивалась от нашей молодёжной организации каких-то полезных конкретных действий, они же все сводили к говорильне. Вот и получается, им ничего не оставалось, как только вышвырнуть меня из организации, чтобы не надоедала, не приставала с глупыми требованиями полезных дел.Самым неожиданным образом Рыжик вдруг превознес меня. Когда начались занятия в школе, им по литературе задали сочинение: характеристика любого знакомого человека. Рыжик избрал меня. Когда позже я ознакомилась с его домашней работой, была просто ошарашена благородством собственного характера. И не представляла, сколько во мне положительных качеств! К тому же учительница не только узнала меня в описании Рыжика, но и поставила ему пятёрку за сочинение. Меня это так потрясло, что я даже возгордилась. Правда, ненадолго.Из-за неразберихи с учёбой во время оккупации я вдруг оказалась теперь в первом классе гимназии. Тересу командировали на одно из классных собраний родителей (мать избегала их, практически никогда не ходила на классные собрания в моих школах, как и не водила меня никогда к врачам, поручая это Тересе или Люцине). На собрании Тереса пережила шок, узнав, что у меня двойка по истории. Она-то разлетелась, ожидая похвал, потому что училась я всегда хорошо, и двойка по истории была для неё громом средь ясного неба. Честно признаюсь, двойка заслуженная, и на месте учителя я бы поставила себе не одну, а целую дюжину двоек. На его уроках я и в самом деле позволяла себе откалывать безобразные номера. Помню, например, Солона.Важно расхаживая по классу, учитель вызвал сидящего передо мной мальчика и спросил у него, чем прославился Солон.Парень поднялся с места и, заикаясь, попытался ответить:— Солон… он, того… снёс эту самую… как её… демократию.Потрясённый учитель так резко обернулся, словно его неожиданно ударили сзади.— Как ты сказал? Солон отменил демократию?— Ну да, снёс её к чертям собачьим!— Во-первых, не выражайся, а во-вторых, подумай хорошенько и вспомни. Солон действительно что-то отменил, точнее, ограничил в некоторой степени. Отменил, не снёс! Так что же отменил Солон?Как известно, Солон ввёл что-то вроде демократического строя, а уж если и отменил что-то, то власть аристократии, ограничив её в определённой степени.Парень тупо молчал. Добрый учитель попытался помочь ему.— Ну, хорошо, Солон и в самом деле что-то снёс, как ты выражаешься, если тебе так понятнее. Но что именно?Молчание.— Так что же все-таки снёс Солон?Я не выдержала. Ответ просто напрашивался сам собой, и я громким шёпотом подсказала в спину оболтусу:— Яйцо!Классу много не требовалось, он дружно грохнул. Учителю не полагалось смеяться, бедняга весь побагровел, с трудом удержавшись от смеха, и сделал мне строгое замечание.Всех своих хохм не помню, в памяти остались ещё ликторы. Выходит, мы проходили тогда историю древнего мира. Меня вызвали отвечать. Учитель поинтересовался, сколько было ликторов, я же запамятовала, сколько их там было, и брякнула наобум:— Одиннадцать.— Нет! — сухо и строго возразил учитель.— Нет? — удивилась я. — Как же так? Уверяю вас, пан профессор Принятое в польских школах обращение к учителям.

, ровно одиннадцать штук!На самом деле это раньше вокруг диктаторов ошивалась целая дюжина ликторов, при республиканском же строе их осталось только двое. Одиннадцати учитель не выдержал и влепил мне двойку за четверть. Тересу эта двойка огорчила намного сильнее, чем меня. Учитель же, встретив на улице мою мать, сказал ей, что вынужден был поставить мне эту двойку, чтобы как-то приструнить меня, слишком уж я безобразничала на уроках. Он не сомневается, древнюю историю я знаю. Немного подтянувшись, я исправила двойку на пятёрку.А теперь, считаю, имею законное право сделать отступление. Давно не нарушала я исторической последовательности своих мемуаров, а в данном случае ассоциация просто сама напрашивается. Как известно, родители имеют обыкновение уверять своих детей, что в их возрасте учились на отлично, и ставят себя в пример. Я так не делала, возможно, просто было не до того. За меня это сделала моя мать. Она наставительно заметила моим оболтусам сыновьям, что их мамочка училась на круглые пятёрки. Скептические оболтусы, ясное дело, не поверили, и тогда бабушка извлекла бережно хранимые мои табели успеваемости и предъявила их внукам. Увидев сплошные пятёрки, те были ошарашены, но сомневаюсь, что это заставило их больше меня уважать. Намного больше им импонировало моё умение стрелять из пистолета.А теперь опять вернусь к учёбе в первом классе гимназии. Белки-летяги обошлись для меня без последствий. Когда учитель велел тому же парню (бедняге очень не повезло из-за того, что он сидел как раз передо мной) назвать характерную черту белок-летяг, тот опять тупо стоял столбом и молчал. Молчал и молчал, сколько же можно? Мне стало скучно, и я подсказала из сострадания:— Несут яйца.И этот болван громко повторил мою идиотскую подсказку, хотя при слове «яйца» мог бы уже и насторожиться.А вот в немецкий он вляпался сам по себе, тут я была ни при чем. Немецкому этого мальчика учили в семье с раннего детства, так же, как меня с детства обучала французскому Люцина. В первом классе гимназии у нас иностранным был немецкий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91