Он прислонился к дверному косяку. Лицо его было крайне встревожено.
— Спускаются челноки, — сказал он. — Их два. Летят друг за другом.
— Донесение почти готово, — Боаз быстро запечатала бумагу в конверт, сунула в маленький переносной сейф и закрыла замок кодом. Все эти предосторожности были ей противны. За пятьдесят лет своей жизни она научилась презирать военных. Большая ее часть пришлась на войны — сорок три года шла война с мри. И вся деятельность ее как ученого была так или иначе связана с войной. В последнее время, на «Флауэре», она занималась расшифровкой записей мри — и эти записи привели их сюда, привели к уничтожению городов мри, смерти детей. И сознание своей причастности к этому причиняло ей большие душевные муки. Она принесла мри гораздо больше вреда своим пером, чем все оружие «Сабера», чем все военные корабли землян. Но у нее, в общем-то, не было выбора — это была ее работа.
Когда-то у нее были иллюзии, она верила в свободу научной деятельности, в возможность получать знания ради знаний. Она верила в то, что ее научное положение сделает ее независимой от тех, кто делал политику, она верила в то, что сможет сказать «нет».
Она передала сейф Луису и взглянула на вошедшего в лабораторию человека: Эверсон, Сим Эверсон, лысоватый мужчина, с такой походкой, что, казалось, он вот-вот развалится. Боаз протянула ему руку. Три года Эверсон работал на «Флауэре» — с самого начала миссии на Кесрит — и теперь он был старейшим членом экипажа научного корабля. Он считал свою работу настолько важной, что не представлял себя без нее; он работал, чтобы увеличить количество знаний землян. Специализировался он в основном на регулах. Он работал медленно, методично, и буквально наслаждался, копаясь в залежах информации, которые накопились у этих долгожителей вселенной. После смерти Элдина он принял его лабораторию, унаследовал все его записи и материалы, и еще более углубился в работу по систематизации и составлению картотек. Вряд ли Эверсон считал, что его работа может в какой-то мере заинтересовать военных. Он был настолько далек от всего мирского, что никакие моральные страдания его не касались. И лишь сейчас он почувствовал что-то — ведь его отрывали от работы, и он был слегка встревожен.
— Сим, сейчас необходима осторожность, — сказала Боаз. — Происходит что-то непонятное.
Темные глаза посмотрели на нее. Эверсон не привык смотреть на людей. Он всегда смотрел вниз. Сейчас он пожал сутулыми плечами.
— Что я могу сделать? Все записи находятся в страшном беспорядке. Я уже говорил об этом. Мне понадобится не меньше недели, прежде, чем я разберу их и смогу отвечать на вопросы.
— Сим, я сейчас говорю о регулах. Происходит что-то непонятное.
Лоб Эверсона прорезали морщины. Несмотря на свой возраст, соображал он быстро.
Луис сложил руки на груди и прислонился к стене. У него в последнее время болели ноги. «Он уже стар, — подумала Боаз. — Стар, как и Эверсон. Мы все уже стары. Никто из нас уже не сможет вернуться к людям. Мне около шестидесяти, Луису — семьдесят пять, Коху — не менее семидесяти… А некоторые из наших уже умерли — как, к примеру, Элдин…"
— Кох хочет побыстрее получить информацию о регулах. Боаз права: с нашими союзниками происходит что-то непонятное.
Эверсон медленно моргнул.
— Метаморфоз… Мы считали, что на это требуется много времени.
— Стрессовая ситуация? — предположил Луис.
— Возможно. — Эверсон нахмурился, рассеянно глядя перед собой. Взгляд его устремлялся куда-то вдаль, словно торопился вслед за мыслями.
— Сим, — повторила Боаз. — Сим, будь очень осторожен.
Эверсон взглянул на нее.
— Не доверяй этим людям, — сказала Боаз. — Думай, прежде чем ответить на что-либо им. Думай, как они могут интерпретировать твою информацию, что они могут сделать с ней. Они не могут быть объективными. Им нельзя доверять. Им нужна твоя статистика только для того, чтобы придать видимость справедливости тому, что они хотят сделать. Это единственная причина, по которой они спрашивают нас.
— Боз, — запротестовал Луис, бросая предостерегающий взгляд на систему внутренней связи. — Не забывай, что экипаж «Флауэра» — это в основном военные.
— А чего мне бояться? Чем я рискую? Карьерой? Никто из нас уже не получит новой должности в будущем. А заменить нас здесь они никем не смогут.
— Но наше влияние, Боаз…
— Какое влияние? Вспомни, что бесценные города уже обращены в руины, что разумные существа безжалостно уничтожаются… А мы только наблюдаем, только делаем записи… И наша информация используется для того, чтобы регулы и мри могли уничтожать друг друга. Может быть, и земляне скоро присоединятся к этой бойне. Дункан бросил все и ушел. Я вдруг начала понимать его. Он, по крайней мере…
В коридоре возникла тень, и Боаз замолчала. Это был Галей с «Сабера» и с ним еще кто-то. Боаз несколько удивилась. Она давно знала этого человека, еще с Кесрит. Сейчас ему было уже за тридцать, и вид у него был довольно озабоченный. Когда он вернется в мир землян, то будет уже глубоким стариком. Все мы смертны, — подумала она, и эта мысль не принесла ей радости.
— Доктор Эверсон? — спросил Галей, входя в лабораторию вместе со своим спутником. Он протянул Луису кассету, подписанную Кохом. Затем представил своего спутника. — Лейтенант Гаррис. Поведет челнок с доктором Эверсоном. Я и мои люди остаемся здесь. Все распоряжения на кассете. Доктор, вам пора собираться.
Наступила тяжелая пауза.
— Что происходит? — нарушила ее наконец Боаз.
— Не знаю, — ответил Галей, избегая ее настойчивого взгляда. — Сэр, — обратился он опять к Эверсону, — у нас мало времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70