Что-то почтя, но не совсем узнаваемое было в чертах его лица, чего я не з
аметил, пока не увидел его вблизи, и это меня беспокоило и тревожило весь п
уть до машины на стоянке и всю дорогу домой.
Глава 16
Я ожидал, что меня спросят, г
де я был, и я приготовил историю для оправдания своего отсутствия. Но она н
е понадобилась. Никто не спросил меня насчет внезапного выходного. Даже
когда я сказал Дэвиду, что сегодня мне намного лучше, он посмотрел на меня
удивленно :
Ч А ты что, болел?
Ч Меня же вчера не было.
Ч Надо же. А я и не заметил.
Стюарт, может, и не заметил, что меня вчера не было, но он заметил, что я не вы
держал указанный им срок, и вызвал меня к себе на ковер вскоре после ленча.

Ч Джонс? Ч начал он, глядя на меня из-за своего стола. Ч Вы не выполнили оч
ень важную работу, которую вам поручили, имея более чем достаточный срок.

Достаточный срок? Я посмотрел на него в упор. Мы оба знали, что он врет.
Ч Это будет отмечено в вашей аттестации по итогам первого полугодия ваш
ей работы.
Я собрался с духом:
Ч Зачем вы это делаете?
Он посмотрел на меня невинным взглядом:
Ч Что делаю? Настаиваю на соблюдении правил отдела.
Ч Вы знаете, что я имею в виду.
Ч В самом деле?
Я поймал его взгляд.
Ч Вы против меня что-то имеете ?
Он улыбнулся этой наглой улыбкой спортсмена-отличника.
Ч Да, Ч признал он. Ч Имею.
Ч Что?
Ч Вы мне не нравитесь, Джонс. С самого начала. Вы Ч воплощение всего, что я
презираю.
Ч Но почему?
Ч А это важно?
Ч Для меня Ч важно.
Ч Значит, неважно. Займитесь делом, Джонс. Я очень недоволен вашей работо
й. И мистер Бэнкс Ч тоже. Недовольны все.
“Ну и хрен тебе на рыло”, Ч хотел я сказать. Но лишь выразил это глазами, по
вернулся и ушел.

Я Незаметный, потому что средний. Это казалось самым логичным, самы
м разумным допущением. Созревший в конце двадцатого века, я был продукто
м массмедийного культурного стандарта, мои мысли, вкусы и чувства сформи
ровались и определились теми же влияниями, которым подвергались все люд
и моего поколения.
Но я в это не верил.
Во-первых, я не был полностью средним. Будь оно так, будь все так последова
тельно, мое существование было бы понятным и предсказуемым. А в этой теор
ии были зияющие несовпадения. Пусть мои телевизионные вкусы точно соотв
етствовали рейтингу по Нильсену, и в газете передачи шли в том же порядке,
что я предпочитал, но зато мой выбор книг был куда как далек от общепринят
ого.
Но тут опять: хоть мои литературные вкусы отличаются от вкусов публики в
ообще, они, быть может, в точности средние по группе белых мужчин моего соц
иоэкономического и образовательного уровня.
Насколько же специфична эта штука?
У статистика бы годы ушли на то, чтобы рассортировать эту информацию и на
йти закономерность.
Я доводил себя до психоза этими бесконечными рассуждениями, пытаясь выя
снить, кто я и что я.
Я оглядел свою квартиру и причудливую обстановку, которую мое влияние см
огло как-то сделать обыденной. У меня возникла идея, и я пошел в кухню и в ящ
ике со старым хламом раскопал автомобильную карту Лос-Анджелеса. Развер
нув ее, я нашел Музей искусств графства Лос-Анджелес.
На улице перед моим домом стоял припаркованный автомобиль Ч “додж-дарт
”. Я было не обратил на него внимания, но когда он поехал за мной к улице... по
том по Колледж-авеню, по хайвею Империал и на фривей, я стал слегка нервнич
ать. Хотя понимал, что это скорее всего ничего не значит. Просто я фильмов
насмотрелся. Или от одинокой жизни могла развиться мания преследования.
Но я все равно видел, что эта машина от меня не отстает: меняет ряд, когда я м
еняю ряд, прибавляет скорость, когда я прибавляю, тормозит, когда я тормож
у. Ни у кого не было никаких причин за мной следить Ч это вообще смехотвор
ная идея, Ч но все равно мне было не по себе и чуть страшновато.
В зеркале заднего вида я увидел, как черный четырехдверный пикап втиснул
ся между мной и “дартом”, и я воспользовался этим, чтобы удрать, вдавив пед
аль газа в пол и резко свернув на ближайший выезд. Под развязкой я подожда
л, не дергаясь даже тогда, когда загорелся зеленый, но “дарт” больше не поя
влялся. Я его стряхнул.
Тогда я выехал обратно на фривей в сторону Лос-Анджелеса.
В музее было полно народу, и трудно было найти место, куда поставить машин
у. Пришлось мне выложить пять баксов на платной стоянке на боковой улочк
е. Я прошел через парк, уставленный раскрашенными скульптурами вымерших
млекопитающих, и вошел в музей, где с меня сняли еще пять баксов за вход.
Внутри было прохладно, темно и тихо. Там были люди, но здание было такое ог
ромное, что их казалось мало и рассыпаны они были широко; и даже самые разв
язные вели себя тихо в этой подавляющей атмосфере.
Я шел из зала в зал, от крыла к крылу, с этажа на этаж, мимо английской мебели
и французского столового серебра, мимо индейских статуй, скользил взгля
дом по картинам на стенах, выискивая имена больших художников, знаменито
стей. Наконец нашел. Ренуара. На картине были люди, обедающие в уличном каф
е.
В этой галерее, может быть, и во всем крыле, не было других посетителей, тол
ько одинокий охранник в форме стоял у входа. Я отступил в центр зала. Это, я
знал, класс. Это культура. Это Искусство с большой буквы.
И, глядя на картину, я постепенно холодел. Я хотел ощутить ее магию, ощутит
ь благоговение и изумление, ощутить то трансцендентное, которое должно о
щущаться при соприкосновении с шедеврами искусства, но ощущал лишь легк
ую приятность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114