Он зав
язывался сзади, как обычно бывает у больничных халатов, и Бен завязал его
на мне.
- Я думал, что вампиров пулями убить нельзя.
- Серебряные пули их могут остановить, а если вампир не слишком стар и сил
ен, то можно пробить ему дыру в мозгах или в сердце. Иногда, - добавила я.
А то еще Бен неправильно меня поймет, попытается остановить рвущегося ва
мпира серебряной пулей, и его сжуют за то, что он положился на мое мнение.
Довольно трудно было запихнуть мои волосы под пластиковый тесный чехол,
но в конце концов получилось, хотя край пластика тер мне шею при каждом по
вороте головы. Бен попытался помочь мне надеть хирургические перчатки, н
о это я сама сделала без труда.
Он приподнял брови.
- Вам приходилось надевать такие перчатки.
Он не спрашивал, а утверждал.
- Я их надеваю на осмотр места преступления, когда не хочу потом выковырив
ать кровь из-под ногтей.
Он помог мне завязать сзади маску.
- На вашей работе вы должны были видеть много крови.
- Но уж точно меньше, чем вы. - Я повернулась, глянула на себя в маске на рту и
носу. Только глаза остались непокрытыми. Бен посмотрел на меня с задумчи
вым видом.
- Я ведь не хирургическая сестра.
- А какая у вас специальность? - поинтересовалась я.
- Ожоговое отделение.
Я широко открыла глаза.
- У раненых ожоги?
Он покачал головой:
- Нет, но тела у них - сплошь открытые раны, как ожог. Лечение одно и то же.
- Как это - сплошь открытые раны?
Кто-то постучал по стеклу у меня за спиной, и я вздрогнула. Повернувшись, я
увидела человека в таком же, как у меня, наряде, сердито глядящего на меня
светлыми глазами. Он нажал кнопку интеркома, и его голос был достаточно я
сен, чтобы услышать в нем раздражение.
- Если входите, то входите. Я хочу им снова дать успокоительное, а не могу, п
ока вы не попробуете их допросить, - так мне сказали.
Он отпустил кнопку и ушел за белую занавеску, которая закрывала вид в пал
ату.
- Господи, как сегодня все рады меня видеть!
Бен натянул маску и сказал:
- Лично против вас он ничего не имеет. Доктор Эванс свое дело знает, он один
из лучших.
Если хотите в больнице найти хорошего врача, не спрашивайте ни в справоч
ной, ни у врачей. Спросите любую сестру. Сестры всегда знают, кто хороший в
рач, а кто нет. Ничего плохого они вслух не скажут, но если они дадут о враче
хороший отзыв, это надежно, как в банке.
Бен тронул на стене что-то слишком большое, чтобы назвать это кнопкой, и д
вери распахнулись с таким звуком, будто открыли воздушный шлюз. Я шагнул
а внутрь, и двери с тем же звуком закрылись у меня за спиной. Передо мной бы
ла только белая штора.
Я не хотела ее отодвигать. Все здесь были чертовски выбиты из колеи. Там на
верняка будет плохо. Тела как открытые раны, сказал Бен, но не ожог. Что же с
ними случилось? Как говорит старая пословица, есть только один способ уз
нать. Я сделала глубокий вдох и отодвинула штору.
Палата была белая, антисептическая, больничная донельзя. За ее стенами п
рибегали к каким-то уловкам, чтобы показать: дескать, это здание как здани
е - пастельные рисунки и все такое. Но здесь притворство кончалось, а реал
ьность оказалась суровой.
В палате было шесть коек, каждая с пластиковым навесом над головой и торс
ом пациента. Возле ближайшей койки стоял доктор Эванс. В глубине палаты ж
енщина в таком же хирургическом костюме смотрела на один из многих мигаю
щих и попискивающих приборов, придвинутых к каждой койке. Она подняла гл
аза, и незначительная часть ее лица между маской и колпаком оказалась по
разительно темной. Афроамериканка, но кроме того, что она не жирная, да еще
ее роста, под всей этой сбруей больше ничего нельзя было увидеть. Встреть
я ее без этой одежды, не узнала бы. Странная анонимность беспокоила - впро
чем, может быть, только меня. Женщина опустила глаза и пошла к следующей ко
йке, проверяя те же показания, что-то записывая в блокнот.
Я подошла к ближайшей койке. Доктор Эванс не повернулся, никак не прореаг
ировал, что заметил мое присутствие. Над каждым пациентом, как шатер, висе
ли белые простыни, поддерживаемые какой-то рамочной конструкцией.
Наконец доктор Эванс повернулся, и мне стало видно лицо пациента. Я замор
гала - глаза отказывались это видеть или мозг отказывался воспринимать.
Лицо было красное и сырое и должно было кровоточить, но крови не было. Будт
о я смотрела на кусок сырого мяса в форме человеческого лица, а не черепа.
Нос был отрезан, остались кровавые дыры для вставленных внутрь трубок. Ч
еловек вращал глазами в орбитах, таращась на меня. Я не сразу сообразила, ч
то у него срезаны веки.
Вдруг в палате стало тепло, так, что маска начала меня душить. Мне хотелось
сорвать ее, чтобы сделать вдох. Наверное, доктор уловил какое-то мое движ
ение, потому что он перехватил мою руку.
- Ничего не снимайте. Я каждый раз рискую их жизнью, когда сюда входит новы
й человек. - Он отпустил мое запястье. - Так постарайтесь, чтобы я рисковал
не зря. Расскажите мне, кто это сделал.
Я замотала головой, стараясь дышать медленно. Когда я смогла говорить, то
спросила:
- Как выглядит остальное тело?
Он посмотрел на меня вопрошающими глазами. Я выдержала взгляд. Все лучше,
чем смотреть на эту койку.
- Вы уже побледнели. Вы уверены, что хотите видеть остальное?
- Нет, - честно ответила я.
Даже по одним только глазам было заметно удивление.
- Мне ничего сейчас так не хочется, как повернуться и выйти из этой палаты,
- сказала я. - Новые кошмары мне не нужны, доктор Эванс, но меня позвали выск
азать мнение эксперта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31