И пот
ому Дольф ему не особо доверял.
В окно я не глядела. Я читала и пыталась себя уговорить, что я просто в очен
ь тесном автобусе. Давно уже я решила, что летать не люблю еще и из-за клаус
трофобии. Набитый до отказа "Боинг-727" - это действительно настолько замкну
тое пространство, что дышать трудно. Включив вентилятор над сиденьем, я с
тала читать - Шерон Шинн. В нее я верила - она сможет удержать мое внимание
даже на высоте нескольких сотен футов над землей, когда лишь тонкий слой
металла отделяет меня от вечности.
Так что я не могу вам рассказать, как выглядит Альбукерк с птичьего полет
а, а дорожка, которая вела в аэропорт от самолета, ничем не отличалась от д
ругих таких же. Даже в туннеле ощущался жар, невидимой рукой давящий скво
зь пластик. В Сент-Луисе могла быть весна, но в Альбукерке уже наступило л
ето. Я стала выискивать в толпе Эдуарда и посмотрела мимо него, пока сообр
азила, что это он. Я почти не узнала его сразу, потому что он был в шляпе. Ков
бойской шляпе с затянутым за ленту пучком перьев, но вообще-то шляпа была
изрядно поношенной. Поля с обеих сторон загибались вверх, будто Эдуард в
се время ломал жесткую материю, пока она не приняла новую форму под возде
йствием настойчиво мнущих ее рук. Рубашка белая, с короткими рукавами, ка
кие продаются в любом универмаге. И к ней - темно-синие джинсы, с виду новые
, а также пара походных ботинок, которую обновкой никак не назовешь.
Походные ботинки? У Эдуарда? Он никогда не производил впечатление сельск
ого парня - истинный городской житель. Но вот он стоит и чувствует себя вп
олне комфортно. Однако никакого сходства с Эдуардом не было, пока я не гля
нула ему в глаза. Заверни его во что угодно, замаскируй как хочешь, одень к
ак Принца в "Спящей Красавице" из Диснейленда, но загляни только ему в глаз
а - заорешь и дашь деру.
Они были синие и холодные, как зимнее небо. С этими белокурыми волосами, с
утонченной бледностью Эдуард был олицетворением БАСПа.
Белый англосаксонский пр
отестант, принадлежащий к привилегированному классу (или истинный амер
иканец).
И умел выглядеть безобидно, если хотел. Актер он был превосходный,
но глаза его выдавали, когда он не заботился придать им нужное выражение.
Они очень затруднялись выполнять функцию зеркала души, поскольку таков
ой не было у Эдуарда.
Он улыбнулся мне, и глаза его оттаяли, словно тронутые слабой теплотой. Он
был рад меня видеть, неподдельно рад - насколько вообще мог бы обрадовать
ся кому-либо. И это тревожило, потому что Эдуард главным образом любил мен
я потому, что вместе мы всегда убивали больше народу, чем в одиночку. По кр
айней мере я. Насколько я понимаю, Эдуард вполне мог косить целые армии и к
огда меня нет.
- Привет, Анита!
- Привет, Эдуард.
Улыбка расплылась до ушей.
- Кажется, ты не рада меня видеть?
- Меня тревожит, Эдуард, что ты так рад мне. С моим приездом ты почувствовал
облегчение, и это меня пугает.
Улыбка растаяла, и вся доброжелательность, гостеприимство, веселье утек
ли прочь с его лица, как вода из треснувшего стакана - досуха.
- Это не облегчение, - сказал он слишком безразличным голосом.
- Ври больше, - ответила я. Хотела сказать это тихо, но шум аэропорта был как
океанский прибой - громкий и неумолчный.
Он посмотрел на меня своими безжалостными глазами и слегка кивнул, призн
ал, что ему стало легче, когда я прилетела. Может, он бы и выразил это словам
и, но вдруг рядом с ним появилась женщина. Она улыбнулась, руки ее обхватил
и Эдуарда и прижали к себе. Выглядела она на тридцать с чем-то, старше Эдуа
рда с виду, хотя его точный возраст я не бралась бы определить. Короткие ка
штановые волосы, деловая прическа, но ей она шла. Почти без косметики, но в
се равно красива. Морщинки у глаз и около губ заставили меня добавить ей е
ще лет десять. Она была пониже Эдуарда, выше меня, но все равно маленькая, х
отя слабой не казалась. Загара на ней было больше, чем требовалось бы для з
доровья, что, наверное, и объясняло морщины на лице. Но в ней чувствовалась
спокойная сила, когда она улыбнулась мне, держа Эдуарда под руку.
Джинсы на ней сидели очень аккуратно, наверняка она их гладила, белая без
рукавка была с таким вырезом, что пришлось надевать кружевной топ, а в рук
ах она держала коричневую сумочку величиной почти с мой саквояж. На миг я
подумала, что Эдуард и ее встретил с самолета, но что-то было в ней слишком
свежее, неспешное. Нет, она не сошла сейчас с самолета.
- Я Донна. А ты, наверное, Анита. - Она протянула руку, и я ее пожала. Рукопожат
ие у нее было твердым, и рука не вялой. Рабочая рука. И она знала, как пожимат
ь руки. Редко кто из женщин владеет этой наукой. Она мне сразу понравилась
, инстинктивно, и так же сразу я не поверила этому чувству.
- Тед мне много о тебе рассказывал, - сказала Донна.
Я поглядела на Эдуарда. Он улыбался, и даже глаза у него смеялись. Выражени
е всего его лица, поза изменились полностью. Он чуть ссутулился, улыбка ст
ала ленивой, он просто излучал шарм рубахи-парня. "Оскара" ему за лучшую ро
ль - будто он с кем-то кожей поменялся.
Я поглядела на Эдуарда-Теда и переспросила:
- Он тебе много обо мне рассказывал?
- О да! - произнесла Донна, беря меня за руку выше локтя, но не выпуская Эдуар
да. Наверняка она любит прикосновения. Мои друзья-оборотни приучили мен
я к этим постоянным ощупываниям, но все равно я не слишком это любила. Како
е, черт побери, имеет отношение Эдуард - то есть Тед - к этой женщине?
Эдуард заговорил, слегка растягивая слова по-техасски, будто это был поч
ти забытый старый акцент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31