.. и ответила, так же беззвучно, в полном отчаянии: Да, да, я тебя приглашаю, я разделю с тобой эту безбрежную пустоту, потому что теперь я ненавижу этого человека, которого так любила, — и ощутила первый поцелуй, на запястье, печальный, горький поцелуй, и медленно, медленно ее кровь начала остывать...
Vanitas
Главное — помнить о том, что мне теперь надо дышать, думал Тимми, дышать диафрагмой... чтобы голос не сорвался, чтобы музыка лилась плавно... лови высокие ноты, словно бабочек сачком, лови их и отпускай... уже скоро... уже совсем скоро... Песня закончится, и вместе с песней закончится все.
Кульминация приближалась. Тимми слышал за спиной шуршание зеркал — они вставали на свои места. Как только он доберется до самой высокой, пронзительной ноты, в самом конце песни, он должен будет поднять руки вверх, и кольцо пламени, которое на самом деле будет всего лишь голографической проекцией, поглотит его, и он спрыгнет через потайной люк под сцену, и песню закончит уже другой Тимми, который будет всего лишь картинкой, сгенерированной компьютером... а потом он исчезнет, исчезнет уже навсегда...
И не волнуйся насчет падения, сказал он себе. Там уже разложили матрасы. Дым-машины пашут на пределе мощности, чтобы скрыть их от зрительских глаз...
Вот оно: начинается! Невозмутимый, как камень. Неподвижный. Последний шанс — только в твоих руках. Ты положил всю свою жизнь и не-жизнь только ради этого мгновения, даже когда ты решил стать человеком. Теперь уже некогда сожалеть. Понеслась! Тимми широко раскинул руки. До него донеслись возгласы удивления. Поначалу их было несколько, потому что все были слишком захвачены представлением, чтобы замечать что-то еще. Жалко, что он не может увидеть все это со стороны. Его действия на сцене всегда были выверены до последнего движения, и он никогда не поворачивался спиной к зрителям, опасаясь сбиться с ритма. Но он знал, что прямо сейчас у него за спиной проступает гигантская репродукция картины Лорана МакКендлза. Редкие возгласы удивления переросли в океан бурных аплодисментов. Мертвая женщина была высотой с десятиэтажный дом, и тут она пошевелилась... как дитя ночи, в первый раз открывающее глаза тьме бессмертия.
Трансформация...
А вот и кольцо пламени. Сгустившееся вокруг него прямо из воздуха, ревущее чудо проекционной техники и синтетической музыки, такое, что даже Тимми почти почувствовал его обжигающий жар. Он вытянулся — напряженный, как натянутая струна, — готовый прыгнуть. Я пантера... несущаяся сквозь горящий воздух ночных джунглей... прыжок, еще прыжок!
А потом все пошло не так. Толпа взревела. Но я еще ничего не сделал! — подумал он. Все показывали куда-то ему за спину. Вскакивали с мест. Что-то кричали. То ли в ужасе, то ли в восторге...
Тимми обернулся. Но прежде чем он успел что-то увидеть...
Какая-то женщина сорвалась вниз со стены зеркал, вниз, стремительно, словно ракета... Тимми увидел, как она рухнула на матрасы... Господи, с ней все в порядке? — подумал он, но не прервал песню, потому что песня завладела его голосом и уже не давала ему остановиться... он повернулся, встал на одно колено, чтобы рассмотреть, кто там упал... это была леди Хит... зрители даже не успели ничего заметить, потому что все произошло очень быстро... музыканты продолжали играть, зеркала снова сдвинулись, иллюзия должна продолжаться... неужели она убилась? — подумал он. Никто из зрителей и не подозревал о том, что именно произошло, они все думали, что это был очередной спецэффект... а потом...
Еще две фигуры... на помосте над сценой... кажется, они боролись... а потом тоже сорвались и рухнули вниз... с глухим ударом грохнулись на матрасы, однако, похоже, никто из них этого не заметил, настолько они были увлечены своей схваткой... смертельной схваткой... потому что они не просто дрались, а убивали друг друга... Пи-Джей что-то сжимал в руке, что-то острое и блестящее... осколок зеркала, подумал Тимми... и в это мгновение Пи-Джей вонзил его в грудь Левона.
Левон катался по сцене, стучал кулаками по доскам в такт вступившим ударным, бился в конвульсиях... Пи-Джей стремительно подбежал к нему, воткнул осколок зеркала еще глубже и провернул в ране блестящее острие. Хлынула кровь: залила его руки, забрызгала лицо, — но он все равно не оставил Левона, он продолжал давить на него... Господи, подумал Тимми, его глаза были словно осколки зеркала, которое он вонзал в сердце врага, остекленевшие, мертвые... он что-то достал из кармана, какой-то флакончик... святая вода, догадался Тимми... опустошил флакончик прямо в рот вампира... и тут вампир закричал, пронзительно, страшно, словно сама земля кричала в муках... но ни одна живая душа не услышала этот крик. Левон попытался встать, кровь все еще хлестала из его развороченной груди... и тут из него вырвалось пламя. Прямо изнутри. Святая вода начала свое действие на его внутренности, испепеляя его кишки. Его рот извергал пламя... обезумев от боли, Левон вырвал себе язык и отшвырнул его прочь, тот пролетел над сценой, словно шар пламени, и теперь крик вампира стал еще страшнее... он завывал, точно дикий арктический ветер... а из его глотки продолжало извергаться пламя. Его глаза взорвались. Глазницы стали как окна в ад. Он вертелся, пытаясь вырваться из своего тела, бросаясь на доски сцены, на огромные колонки... он убивал себя.
Толпа одобрительно ревела. Обезумевшие неоготы срывались с мест, бросались к сцене, метались в диких плясках в проходах. Они толпой ломились вперед, пытаясь добраться до авансцены, охранники явно нервничали — они уже приготовили дубинки.
Пи-Джей еще раз взглянул на горящего Левона, а потом побежал туда, где лежала Хит, оставаясь невидимым для зрителей под покровом облаков искусственного дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124