.. И, улыбнувшись неизвестно чему, снова устремляла свои тёмно-серые, немножко косые глаза на червяка и муравьёв.
Низко, почти над головой, пролетела любопытная синичка. Села на куст и поглядела на Аниску сначала одним глазом, потом другим: "Что это? Человек сидит? Или так, растёт что-то?.."
Аниска улыбнулась:
- Что смотришь?
"Человек!" - в страхе чивикнула синичка и скрылась.
Аниска снова опустила глаза:
- Вытащили!
Муравьи волокли червяка к себе в муравейник. Червяк скорчился, уцепился за траву. Тогда чёрные хищники навалились на него и розняли на две половинки. Аниска, удивлённая такой свирепостью, смотрела, как они запихивали червяка в отверстия муравейника.
- Аниска, ау!
- Аниска, ты где? Ты что делаешь?!
Аниска встала. Девочки пробирались к ней сквозь кусты.
- Чего нашла? Чего нашла? - звонко и торопливо, как птица, повторяла Танюшка. - Что смотришь?
Она заглянула своими быстрыми чёрными глазами в Анискину корзинку. В корзинке топорщились сухие еловые шишки - Аниска набрала разжигать самовар.
- Ничего? А почему здесь сидишь?
Аниска помедлила - рассказать или не надо?
- Тут одна история была...
Танюшка тотчас пристала:
- Какая история? Какая? Что сделалось?
Катя молча глядела на Аниску спокойными ожидающими глазами. Солнце просвечивало сквозь её белёсые волосы, торчавшие над голубой ленточкой, и голова её была похожа на пушистый одуванчик.
- Вот я видела... Отсюда червяк вылез...
- Ой! Вот так история, - закричала Танюшка, - про червяка!
- Червяк вылез. А потом? - спросила Катя.
- А потом муравьи напали, разорвали его и утащили.
- И всё?..
Аниска и сама не могла понять, почему ей так интересно было смотреть, а рассказ вышел совсем неинтересный.
- А ну-ка я сама погляжу!
Танюшка схватила рыжую сухую ветку и быстро разворошила край муравейника. Муравьи закипели-забегали, потащили куда-то свои белые коконы...
Аниска оттолкнула Танюшку, вырвала у неё ветку и забросила в чащу.
- Ты что? Драться, да?! - У Танюшки в голосе послышались слёзы. - Уж скорей драться, да?
- А ты не мучай.
- А кого я мучаю? Кого? Кого я мучаю?
- Муравьёв. Они строили, а ты ломаешь.
- Ну и сиди со своими муравьями. Косуля!.. Кать, пойдём! Пусть одна ходит!.. Косуля, Косуля!
Катя невозмутимо запела тоненьким голоском и пошла по лесу. Она не любила, когда плачут и когда ссорятся.
Аниска хмуро посмотрела им вслед. На смуглых скулах выступил румянец. Всегда так. Когда сказать нечего, так сейчас - "Косуля".
А это слово Аниске было больней всего на свете.
2. БРАТЕЦ НИКОЛЬКА, С КОТОРЫМ МОЖНО РАЗГОВАРИВАТЬ
Мать уходила из дому и наказывала Лизе, старшей Анискиной сестре:
- Гляди за домом. Уберись в избе, подмети, посуду вымой. А перед зеркалом довольно вертеться - не доросла ещё.
- А Аниске - что?
- А ей - с Николькой сидеть.
И, уже выходя из избы, крикнула:
- Не обижайте Никольку, смотрите!
Лиза с тоской посмотрела на молочные кринки с застывшей белой кромкой по краям, на сальные чугунки, на большую плошку с остатками щей... А она только что причесалась и покрылась чистым голубым платком - можно бы и на улицу...
Она стояла возле печки и острыми мышиными глазами искоса поглядывала на Аниску. Взялась было за ухват, чтоб достать горячей воды, и снова со вздохом поглядела на Аниску:
- Может, ты вымоешь... а?
Аниска поливала свои цветы. Цветы у неё стояли на всех окнах - в горшках, в консервных банках, в кринках с отбитым горлышком.
- Мать велела тебе, - ответила Аниска, - а мне с Николькой.
- Ну, Николька-то ведь спит! А? Мне ведь на школьный участок надо! Я же платье запачкаю!..
- А ты фартук надень.
- У, Косуля! Вот сейчас побросаю все твои цветы!
Аниска растопырила руки. Ей показалось, что Лиза и вправду сейчас набросится на её горшки и плошки.
- Во! Как наседка расшиперилась! - засмеялась Лиза. - А как будто я их после разбросать не могу!
- А я матери скажу!
- Скажи. Она и сама рада будет - в избе светлей. Говори - не будешь мыть?
Аниска посмотрела на свои фуксии, "огоньки" и "крапивки" - такие они были беззащитные, словно маленькие детки! Они глядели на неё малиновыми и лиловыми глазками, словно просили не давать в обиду.
- Иди уж!..
Аниска налила в миску горячей воды и взялась за мочалку.
Лиза повеселела:
- Ты сейчас вымоешь... А я после обеда. Уж после обеда к тебе не пристану!
Она ещё раз заглянула в зеркало и проворно выскочила из избы. Лишь бы сейчас не мыть, а там видно будет!
Жаркая тишина в избе. Слабый запах цветущей сирени плывёт в открытые окна. На рябине поют скворцы...
Всегда было так. Девчонки водятся друг с другом, а она с ними никак поладить не может. Вот и опять - поссорилась с Танюшкой. А из-за чего? Из-за каких-то муравьёв!..
...Аниска тёрла кринки горячей мочалкой, обливала их чистой холодной водой...
А на что ей нужны эти муравьи?
Но вспомнилась их суматоха, их муравьиная паника, их беготня. И Аниска сказала, обращаясь к большой миске:
- А она пусть не ломает. Им ведь тоже не легко строить-то! А к чему она сломала? Ну?..
В окно влетела бархатная оранжевая бабочка. Аниска поймала её, трепетавшую на стекле:
- Красавица ты моя! И кто ж тебя так нарядил? И кто ж тебя так разукрасил?
Аниска глядела на бабочку, ожидая ответа:
- Ну, скажи - ты откуда? Ну, скажи - как тебя зовут?
На кровати захныкал Николька. Аниска тихо вздохнула:
- Ну лети. Прощай. Прилетай ещё - ты меня не бойся!
Проводив глазами вспорхнувшую бабочку, Аниска подошла к кровати.
Никольке ещё года не было. Он говорить не умел, только гукал. Но зато умел слушать. Он слушал всё, что бы Аниска ему ни рассказывала. И только он один не ссорился с ней и не называл её Косулей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108