- Он с осторожностью старого
человека опустился в свое кресло. - Я не знаю, может, ты теперь злишься на
меня... Или все-таки сумел правильно оценить ситуацию и понять мои мотивы?
Я ответил, взвешивая каждое слово:
- Если вы собирались заблокировать мою память надолго, то могли бы
сделать это более квалифицированно и не оставлять мне мешанины образов,
исчезнувшей при первом же толчке извне. Кроме того, такой поступок никак
не согласуется с моими представлениями о вас. Наверное, это не очень
убедительный аргумент, - я заколебался. - Хотя я и учился у вас тому, что
должно было сделать меня думающим, но я решил, что у вас просто изменился
характер.
- У меня? - он хихикнул. - Как это?
- Вы действительно читаете лекции в колледже "Серендипити?"
- Да, почему бы нет? Я профессор по общественному регулированию.
Тон ответа был весьма воинственным, однако я заметил тень сомнения,
промелькнувшую на его лице, но это могло только показаться.
- Почему бы нет? - повторил я. - Ну... не обращайте внимания. Важнее
то, что прошлой ночью вы вторглись в мою память, вычеркнув большую часть
тридцатишестичасовых воспоминаний. Зачем, во имя Зодиака, вы сделали это?
- Мне казалось, что лучше тебе продолжать свою обычную жизнь
путешественника, чем быть растертым, подобно зерну пшеницы, жерновами
гигантских противостоящих сил.
- Может, вам следовало быть откровеннее со мной?
- Я думал над таким решением проблемы, - он не отвел глаз, - но Лугас
был против. Он считал, что ты уж слишком вовремя оказался на Дарисе.
Однако не это побудило меня вмешаться. Я не сумел ввести твое сознание
даже в легкий транс, пока ты не проспал три или четыре часа. Ты был так
обессилен поле пытки нейрохлыстом, как я не мог себе даже представить. К
тому же, как ты сам заметил, цитируя меня, боль является стимулом. Ты
достаточно страдал, чтобы отключить свой верхний уровень управления и
настроить себя на генерирование мысли об отмщении.
- Вы гладко говорите, - сказал я. - Так это все сделано для моей же
услады? И у меня не было права прийти назад, чтобы выразить свое
недовольство, так, что ли? - я наклонился вперед. - Почему вы не говорите
правды? Ведь вы боитесь моего вмешательства в это большое и запутанное
дело!
Он ответил не сразу. Сначала поднялся с кресла, подошел к окну и
посмотрел в сторону пешеходного туннеля, затем повернулся и направил на
меня свой пристальный взгляд, который я встретил твердо.
- Хорошо, - сказал учитель. - Ты не считался моим уж очень
преуспевающим воспитанником и был долгое время весьма глуп, но факт, что
ты пришел сюда вот в таком состоянии поговорить со мной, а не обвинять
меня в подлости и предательстве, показывает сносную степень твоей
разумности. Ведь мы оба нуждаемся в каждой унции помощи, которую можем
оказать друг другу... - Он пригладил свои седые волосы тонкими
искривленными пальцами. - Что ты еще узнал об этом деле, что не отступил
до сих пор?
- Чертовски мало. Что-то о последнем путешествии "Хипподамии" узнали
центавриане. Факт, что Лугас является землянином, выдающим себя за
центаврианина, связан с этим обстоятельством, но не объяснен.
"Хипподамией" заинтересовались и земляне, и медведиане, и марсиане, в
вашем лице. Вероятно, вершится дело огромной важности. Вы сказали, что оно
может повлиять на всю историю. Каким образом?
Он снова сел, кивнул головой:
- Так много стало ясно! Я старею, Рэй, мне трудно определить, с чего
начать.
- Начать лучше всего с начала.
- Этот путь может занять недели... Рэй, как чувствует себя молодой
марсианин в эти дни?
- Довольно угнетенным, - ответил я и привел причины: хозяйственная
запущенность, пренебрежение к нашей нации, второсортность всего, что я
видел вокруг себя, отсутствие былого национального марсианского единства.
- Существует гораздо большее, чем ты смог увидеть. Ты очень замкнут и
совсем запутался, - Тодер откинулся назад и сложил кончики пальцев вместе;
эту позу я хорошо запомнил, он всегда принимал ее, когда пускался в свои
поучения. - Но если я покажу тебе это большее и расскажу, что оно влечет
за собой, мы будем иметь очень сложную картину. Назови мне наиболее важное
научное открытие прошедшего столетия.
Я в нерешительности молчал, и он опередил мой ответ:
- Извини. Я все еще не могу избавиться от профессиональной привычки
заставлять других людей думать, чтобы сказанное ясно уложилось в их умах.
Я избавлю тебя от забот. Не было никаких важных научных открытий с начала
двадцать второго столетия, когда изготовление приводов для межзвездных
кораблей поставили на поток и превратили авантюрные межзвездные
путешествия в рутинное дело.
- Но ведь...
- Я не спорю, Рэй. Я рассказываю тебе. Верным тезисом является то,
что последней новой концепцией реального мира было эйнштейновское
понимание материи и энергии. Затем шаг назад, как я, помнится, говорил
тебе, когда ты был ребенком.
- Нужно отойти назад, чтобы лучше прыгнуть, - напомнил я.
- Помолчи. Конечно, я говорю уже по-старчески бессвязно, но это не
дает тебе права перебивать меня. Есть много выдающихся изобретений
человека, позволяющих проследить его умственную эволюцию, которую можно
назвать целым романом. Назови какие-нибудь!
- Э... нож, лук, добыча огня, колесо...
- Ткачество, письменность, алфавит, счет, изобретение денег,
овладение тепловой энергией, вычислительная техника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46