— Не желаете угомониться? Бессердечная! Разрушаете семью…— Вы ошиблись номером, — спокойно сказала я.— Хищница! — закричала обманутая жена и бросила трубку.На третий раз я не дала ей слова сказать, перебила и тоже на повышенных тонах заявила:— Послушайте! Вы звоните постороннему человеку! Если так не терпится выяснять отношения по телефону, то хотя бы номер правильно набирайте!— Значит, — ответила она после секундного молчания, — пытаетесь все отрицать? И Виктора уговариваете не признаваться?— Вашего Виктора знать не знаю!— Наглая, неприкрытая ложь! Вы вместе работаете!Я работаю в дирекции Одесского порта. У нас трудится несколько тысяч человек, и две сотни Викторов среди них точно найдется. Из этого ничего не следует.— Продиктуйте мне, пожалуйста, номер телефона, который вы набираете, — спокойно попросила я.На том конце провода слышалось напряженное нервное сопение, потом она выпалила:— Ненавижу!И, как водится, бросила трубку.Она звонила регулярно: дня не проходило, чтобы настырная баба не отметилась. И всегда по одной схеме: крикнет какое-нибудь оскорбление и бросает трубку. Не успеваю слова вставить или пригрозить милицией. Ладно бы она только мои нервы трепала! Но у меня муж — моряк, сейчас в рейсе. Вернется, приятно ему будет трубку поднять и услышать, что его жена — чья-то любовница? Как я ни оправдывайся, осадок все равно останется.Эти ежевечерние звонки вошли в мою жизнь как новая тревожная составляющая. Так бывает, когда долго болеют родители, или соседи упорно сгребают мусор под твою дверь, или начальник в тихом запое, уже с утра под градусом и документы портит. Словом, как выражается мой десятилетний сын, — большой геморрой. Услышав это выражение от мальчика, я спросила, знает ли он его значение.— Типа приходишь в школу после болезни, — отвечает, — а там контрольные по математике и русскому.Когда я объяснила сыну, проблемы в каком месте называют геморроем, он был страшно поражен, долго хохотал. Потом заявил:— Ребятам расскажу, они упадут! У нас все так говорят!Несмотря на то, что нелепые звонки меня раздражали и бесили, сама звонившая страдалица вызывала чувство понятной женской солидарности и жалости. Мне очень хотелось, чтобы она нашла действительную разлучницу, и не по телефону, а лично высказала все, что о ней думает. Еще лучше — за патлы бы оттаскала. Я всегда восхищаюсь боевыми женщинами, наверное, потому что по характеру — трусиха. За закрытой дверью могу в хвост и в гриву чихвостить полупьяного начальника, но в лицо ему, полутрезвому, обвинений не брошу. Сижу до глубокой ночи, исправляю документы, которые он запорол. А с другой стороны! Он тоже сострадания заслуживает! Третий раз вынужденно женат (на беременных пронырах), а его истинная, со школы, любовь чахнет и стареет, бездетная и одинокая. Так жутко получилось, тут ведь не то что запьешь, повесишься!Моя долгоиграющая проблема, естественно, стала достоянием подруг. Они мне посоветовали купить телефонный аппарат с определителем номера. Вычислить обманутую жену, поговорить с ней. Не поможет — заявить в милицию. Толковый совет. Я так и сделала. Тем более, что до возвращения моего мужа из рейса осталось всего ничего.Когда она позвонила в очередной раз, на новом аппарате номер мгновенно высветился. Я даже не пыталась что-то в трубку говорить, быстро на бумажку цифры записывала, потому что из инструкции не поняла, как в память номер загонять и доставать.В платной справочной мне сообщили: номер принадлежит Козлову Виктору Владимировичу. Имя ничего мне не сказало. В круг моих знакомых этот блудливый субъект определенно не входил.Я давила на кнопки аппарата со свирепой злостью, словно хотела их вовнутрь загнать. Ответил мужской голос.— Виктор Владимирович?— Да, это я.— Послушайте, господин хороший! Ваша жена регулярно названивает мне и обвиняет в смертных грехах. Мне это надоело! Или приструните ее, или я подам заявление в милицию!И тут он сказал такое, что моя злость мгновенно улетучилась, вместо нее возник страх, замешенный на недоумении:— Инна Александровна! Понимаю ваше состояние. Извините, пожалуйста! Это — недоразумение.— Недоразумение? — пробормотала я. — Откуда вы знаете мое имя? Кто вы такие?В трубке отчетливо послышались какие-то крики, рыдания, звон бьющейся посуды.— Простите! — торопливо зачастил Виктор Владимирович. — Сейчас не могу разговаривать.— Идите к черту! — закричала я. — То есть не идите, а стойте! Немедленно объясните, что происходит!— Завтра! — перекрикивал он нараставший шум. — Завтра на работе вам все объясню. Простите!Несколько секунд я слушала короткие гудки «занято», потом положила трубку на рычаг. Завтра? На работе? Ничего не понимаю!На душе было неспокойно, поселилась неясная тревога и всю ночь не давала уснуть. Хорошо, что сын у родителей. Дважды вставала, с опаской обходила квартиру и проверяла замки входной двери. Мне казалось, что я попала под чье-то наблюдение, в мою жизнь вторглись непрошеные, коварные личности, манипулируют мной, преследуют цели, о которых я не могу догадываться. Ревнивая жена, которую я в глаза не видела, — глупость! Но сколько больших бед начинались с маленьких глупостей!И на следующий день на работе все валилось у меня из рук. Вздрагивала от каждого телефонного звонка, испуганно всматривалась в каждого человека, входившего в кабинет.Он подошел ко мне в коридоре во время обеда.— Инна Александровна! Вы в столовую? Пойдемте вместе.Я приросла к полу. Ткнула в него пальцем:— Виктор Владимирович Козлов!— Совершенно верно.Мы знакомы лет пятнадцать. Что значит «знакомы»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55