Три дня без воды сидели, но освоил-таки мальчик сантехнические премудрости. За моим гардеробом следил, отказывался себе новые джинсы купить, если у меня пальто прохудилось. Знает сынок, что я к одежде строго отношусь. Если плохо одета, прямо болею. И сейчас у меня белье штопанное-перештопанное (кто его видит?), а за платье не стыдно.Часто думаю: как бы муж порадовался, если бы сегодня сыночка увидел! Школу закончил без троек, в институт поступил, да и вообще — опора моя, надежда и радость.И вот теперь сказать сыну, что мать воровкой считают? Язык не поворачивается, горло пересыхает. Да еще Славик, школьный друг, — тоже мальчишка и посторонний человек. Леше перед ним стыдно будет.Но они все-таки вытащили из меня правду, чуть не под пытками, слово за словом.— Сволочи! — возмутился Леша. — Как они могли на тебя подумать? Я завтра пойду к тебе на работу и в лицо скажу, какие они подлецы!— Что ты! — испугалась я. — Никуда ходить не надо! Я тебе запрещаю, слышишь?— Да, — поддержал меня Славик, — это — не метод. Эмоции — не факты!— Факты? — развернулся к нему Леша. — Ты, юрист, соображай, где взять факты!«Юрист» три месяца назад поступил на первый курс университета. Мальчишки! Втравила детей в грязную историю!Кое-как выпроводила их: опоздаете на раздачу газет, утро вечера мудренее, больше рыдать не буду, обо мне не волнуйтесь, выпью снотворное и лягу спать.
После таблеток или нервного стресса утром долго не могла встать с постели. Леша в институт отправился, а я уговаривала себя подняться. Все болело, сил не было, жить не хотелось. Хорошо, хоть смена с двух дня была. Собрала волю в кулак и поплелась на работу.До начала дежурства заглянула к Валентине — старшему диспетчеру. Она работает у нас меньше года, но все ее любят. Шумная, активная, перед начальством за нас ответчица, не отступится, пока своего не добьется. Благодаря ее настырное™ комнату отдыха и кухоньку оборудовали, микроволновую печь купили, теперь не в сухомятку обедаем. Вале тридцать пять, но она уже настоящая мать-командирша, за ее спиной всем покойно.Не знала, с чего разговор начать. Но Валя догадалась:— Сообщили? Лично я, Зоя, против тебя ничего не имею. Ты — ветеран, и авторитетом пользовалась, и выговоров не имела…Я с ужасом поняла, что говорит она в прошедшем времени!— Было, не было, нам тут следствие некогда разводить, да и милиция отказалась, — продолжала Валя. — Сама пойми! Коллектив лихорадит, на работе отражается. То адрес вызова перепутают, то детскую реанимацию к умирающей старухе отправят. И винить народ трудно. У всех в мозгах кавардак и возмущение. Словом, тебе лучше уволиться. Без скандала и по собственному желанию. С начальником станции я уже говорила, он это решение поддерживает.— Валя! Клянусь! Самым святым! Я — не воровка!Она губы поджала, в сторону взгляд отвела, стала бумаги на столе перекладывать. Мол, разговор окончен.Уволиться? А на что будем жить? Полторы моих ставки — основа семейного бюджета. Лешина стипендия и газетный приработок — их только на хлеб и проезд в транспорте хватает. А за квартиру платить? Сыну на зиму куртку надо справить, ботинки у него прохудились…Но, с другой стороны, долго смогу выдержать отношение к себе как к прокаженной? Точно поле вокруг меня электрическое возникло, кажется, народ шарахается, током бьет. Лишь Ольга из своего угла подбадривающие знаки подает: держи XBQCT веником!Обедали с ней, уверяла, что я надумываю, что многие девочки не верят в мое воровство. Я представила, как они шушукаются, перемывают мне косточки — еще хуже стало. Лучше в изоляции, чем оправдываться или выслушивать уверения в добром ко мне отношении. Поди узнай, искренне говорят или кривят душой. Даже если искренне, червячок сомнения все равно, наверное, остается. Нет, хватит мне Ольги, а с остальными — свести общение до минимума, только быстро и по делу.По дороге домой я новое место работы подбирала. Говорят, уборщицам в офисах хорошо платят, работа по вечерам, а днем можно теми же газетами вразнос торговать. Главное, чтобы перерыва большого не было. А то безденежье и безделье меня точно с ума сведут.Леша и Славик, которые меня дома ждали, решительно против увольнения выступили.— Ведь получится, что ты вину признала! — кипятился Леша.— А настоящий преступник останется на свободе! — поддакивал Славик.— Дети! Не приведи вам бог подобное пережить! Пусть лучше я уйду сама, чем с позором выгонят.— У нас только один выход, — заявил сын («у нас», заметьте). — Надо найти настоящего вора.— Ходил на кафедру уголовного права, — сообщил Славик. — Разговаривал со старшим преподавателем, который двадцать лет в угро проработал.— Ну? — хором спросили мы с Лешей и замерли в надежде.Славик развел руками:— Он сказал, что проще иголку в стоге сена найти, чем клептомана.— Вот видите, — подавила я горький вздох. — Значит, только увольняться.Но оказалось, что у детей есть план, они придумали ловушку для вора. Сначала идея ребячеством и глупостью мне показалась. Славик в каких-то своих учебниках вычитал: на приманку (кошелек, упаковку денег) крепится контейнер с несмываемыми чернилами; преступник хватает добычу, контейнер выстреливает и пачкает вора. Еще деньги невидимым радиоактивным составом метят. Какие у нас в доме радиоактивные вещества, скажите, пожалуйста?Я мальчишек отговаривала. Но у них такой энтузиазм был! Горели от желания справедливость установить. По рукам бить? Пусть потешатся. А сама заявление на уход подала. Начальник без слов подписал, только попросил месяц отработать, пока новенькую обучат. На дежурства ходила, как на каторгу. Ни с кем не общалась, кроме Ольги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55