— Это довольно распространено среди моряков… Понимаешь, они столько времени проводят в море…
— Я не знала, что этот порок н-называют «английским», — недоуменно произнесла Оливия. — Греки, римляне, разумеется… да ты смеешься надо мной!
— Совсем немножко. — Он прислонился к поручням, вглядываясь в открывшуюся им картину. — Если хочешь, мы проведем вечер в городе.
— Но у меня н-нет одежды… только эта.
— О, полагаю, мы найдем что-нибудь подходящее среди хранящихся в трюме сокровищ. Пойдем посмотрим. — Он ленивой походкой двинулся по палубе.
Оливия последовала за ним на шкафут, где он зажег масляную лампу, а затем повел девушку в темный трюм. пахнущий морем и смолой.
Сундуки, бочонки и тюки поднимались до самого потолка.
— Так, который же из этих ящиков?.. Ага, кажется, этот. — Энтони уверенно подошел к кованому сундуку. — Подержи лампу. — Он опустился на колени и открыл сундук. — Что ты предпочитаешь? Здесь есть муслин… батист… шелк… и даже бархат. — Энтони с удовольствием копался в роскошных тканях. — Насколько я помню, тут было несколько готовых платьев. Как тебе вот это? — Он вытащил платье из темно-зеленого муслина.
— Очень хорошенькое, — сказала Оливия, разглядывая его при свете лампы. — А оно подойдет?
Энтони тотчас развернул наряд.
— На мой взгляд, выглядит просто великолепно. Да еще Адам подгонит по фигуре. А теперь подберем тебе чулки, туфли и шаль. — Он вернулся к сундукам и стал наугад открывать крышки, пока наконец не нашел то, что нужно. — Ну вот, ты будешь сиять, как новая монетка.
Оливия отдала лампу и взяла узел с одеждой.
— Мы будем ужинать в городе?
— В «Пеликане», мадам. Там великолепная кухня.
В своей взятой напрокат роскошной одежде Оливия устроилась на корме маленькой шлюпки, которая быстро двигалась к причалу. Рядом сидел Энтони, одетый в камзол и штаны темно-серого шелка, Оливия чувствовала себя как во сне. Как будто она играла роль в какой-то пьесе, слов которой не знала. Да и неизвестно, какой будет следующая сцена. Какой волнующий и завораживающий мир! Ничего общего с реальностью! Что ж, они купили себе время, и Оливия позволила сну захватить себя, закружить и увлечь…
На судно они возвращались поздно. Оливия, по всей видимости, выпила слишком много
бургундского. У нее было такое чувство, что она плывет среди пены… Приятное чувство, которое она безуспешно пыталась описать Энтони. Еще в шлюпке она уловила улыбки матросов, сидевших на веслах, и без особого беспокойства подумала, что ее слова, наверное, звучат не так, как у нее в голове.
Когда они пристали к борту шхуны, Энтони посмотрел на веревочный трап и оценивающе взглянул на Оливию.
— Знаешь" мне кажется, не стоит рисковать.
— Рисковать ч-чем? — спросила она, негромко икнув.
— Не важно. Вставай.
Энтони попробовал поднять Оливию на ноги, но маленькая шлюпка опасно накренилась. Тогда он наклонился, подставил плечо и рывком ввалил ее себе на плечи.
Взгляд Оливии уперся в проступавшие под серым шелком лопатки Энтони. Ей хотелось поцеловать их, но у нее никак не получалось дотянуться, и она перевела затуманенный взгляд на темно-зеленую воду, плещущуюся у борта фрегата. Чьи-то крепкие руки подхватили ее сверху и поставили прямо на палубу. Энтони спрыгнул рядом и негромко рассмеялся:
— Я боюсь, тебя ждет не самое приятное утро.
— Сейчас м-мне очень хорошо! — заверила его Оливия.
— Да, мой цветок, я вижу.
По палубе прокатилась волна веселого смеха, и Оливия улыбнулась этим дружелюбным людям, чьи лица казались ей теперь такими родными.
— Ты сможешь дойти до каюты? Или мне отнести тебя?
— Кажется, лучше отнести. — Она еще раз икнула. — Очень странно, но мои ноги, п-похоже, не слушаются меня.
— Тогда пойдем. — Он вскинул девушку себе на плечо и направился к своей каюте.
Когда он опустил ее на пол, она чуть покачнулась и довольно улыбнулась ему.
— Ты должен раздеть меня. Кажется, руки меня т-тоже не слушаются.
— Ну, это я всегда с удовольствием. — Оливия с некоторым недоумением смотрела, как ее взятое напрокат платье соскальзывает на пол.
— Это с «Донны Елены»? Не очень-то оно похоже на испанское.
— Нет, это осталось после кораблекрушения.
Пират… Контрабандист… Мародер…
Она слышала его голос, беспечно рассуждающий о том, как легко налететь на скалы у мыса Святой Екатерины, и о том, что кораблекрушение произошло как раз в ночь накануне ее падения в расщелину.
На следующее утро она скатилась на побережье, прямо к ногам часового с «Танцующего ветра», совсем недалеко от мыса. Нетрудно заманить корабль на скалы, а затем оттащить добычу в безопасное ущелье, очень даже нетрудно.
Пиратство. Контрабанда. Оливия знала, что это незаконные и опасные занятия, часто стоящие людям жизни. Ей также было известно, что большинство контрабандистов побочно занимались еще разбоем и мародерством. Конечно, таковы уж обычаи на острове, но Энтони?! Нет, только не он.
Ей стало плохо. К горлу подступила тошнота. Ничего не видя перед собой, Оливия бросилась мимо Энтони к ночному горшку.
Энтони хотел поддержать ей голову, пока ее рвало, но она так отчаянно отталкивала его, что он отступил. Он слишком хорошо помнил свои собственные страдания после первой попойки и решил не добавлять ей унижений.
Поднявшись на палубу, Энтони стал размышлять о грядущих делах. На рассвете здесь появятся купцы, владельцы лавок и таверн, отдельные покупатели. Приплывут сюда на маленьких лодках, чтобы осмотреть его товар, а потом хорошо заплатят. Он рассчитается с командой, заплатит людям, которые работали на него, отложит на жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103