Покрывало упало с нее. И я понял, что, когда она начинала танец, на ней было всего два покрывала. Кинокамера сделала наезд и сняла ее крупно, хотя я был уверен, что эти кадры попадут на пол монтажной комнаты или так и останутся в личной библиотеке продюсера. А Наташа все стояла, закинув назад голову и широко раскрыв руки. Ее грудь была вызывающе направлена вперед. На Груззака.
А тот весь подался вперед, опершись на рукоятку меча, словно ища поддержки и как бы готовый произнести неотрепетированную реплику: вместо «Фу, отрубить ей голову!» сказать: «Отрубить ей голову? Фу!» Или что-то в этом духе.
В этот момент я посмотрел на Груззака.
И поэтому не увидел того, что случилось. Я только услышал пронзительный крик.
И это был даже не крик. А скорее громкий, душераздирающий стон.
Сначала я даже не понял, что это была Наташа.
Девушка рухнула с края скалы и исчезла из виду.
Мгновение было тихо, а потом я, как и все кругом, услышали всплеск оттого, что она упала в объятую пламенем воду далеко внизу.
Может быть, так было нужно по сценарию. Может быть. Но я так не думал, иначе она упала бы красиво. А тут девушка просто неуклюже рухнула, повернувшись и неловко прижав локти к телу. Если бы это было запланировано сценарием, то эпизод был бы испорчен. Потому что я собирался именно это сделать. Я бросился вперед, на ходу сдирая с себя куртку, вытащил из кобуры револьвер и швырнул его на брошенную на землю куртку на полпути к обрыву.
Подскочив к краю скалы, я остановился. Наташи не было видно. Но подо мной, в дымном красном пламени горящей на поверхности воды нефти, я увидел пятно, где не было огня. Это было пятно неправильной формы, внутри которого вода все еще колыхалась. Я заметил, что огонь смыкался вокруг него.
Я выбрал точку вблизи края этого смыкающегося кольца, набрал полные легкие воздуха и прыгнул.
Когда я летел вниз, то ощутил на руках и лице жар от пламени. Мои ботинки с плеском ударились о поверхность воды. Еще до того, как я упал в воду, я расставил руки, пытаясь замедлить свое погружение.
Я не достиг дна. Когда я открыл глаза, то увидел, что сквозь нефть и пламя на поверхности вглубь проникало достаточно света. Вокруг меня была мешанина из красных отблесков горящей нефти и неясных теней. Это была какая-то жуткая сцена из фантастического водяного ада. Красноватая тьма пульсировала вокруг меня, словно огромное живое существо.
И в этот самый момент я увидел Наташу. Девушка находилась слева и ниже меня, но еще не достигла дна озера. Одна ее рука, изящно согнутая в локте и кисти, была вытянута в сторону, другая опущена вниз. Она медленно поворачивалась в воде, и я увидел ее лицо. Ее рот был открыт.
Я резко сработал ногами, вытянул руки вперед и двинулся к ней. Ее глаза были полуприкрыты, и я не мог их увидеть. У меня забилось сердце, легкие разрывались от недостатка воздуха. Я обхватил ее рукой пониже груди и поплыл, оставаясь под поверхностью воды.
Мне надо было вдохнуть воздуха. Поднявшись к поверхности, я разогнал свободной рукой воду, чтобы избавиться от пленки горящей нефти. Я почувствовал сильный жар. Кожа на лице не загорелась только потому, что оно было мокрым, и я жадно вдохнул раскаленный воздух. Сделав несколько сильных гребков рукой, я протащил Наташу несколько метров, которые оставались до берега. Когда мои ноги коснулись мягкого дна, я, спотыкаясь, вынес ее на сухую землю. Девушка тяжело обвисла у меня на руках, ее голова свисала вниз.
Я еще не успел опустить ее на землю, как увидел кровь.

Глава 10

Кровь струилась из маленькой дырочки, что была под левой грудью Наташи.
А когда я убрал руку с ее спины, то увидел, что моя рука тоже в чем-то липком и красном. Я осторожно перевернул девушку, хотя в этой осторожности уже не было необходимости. Отверстие у нее в спине было немного ниже и в несколько раз больше, чем то, что на груди. Выходное отверстие всегда больше.
В Наташу стреляли. И конечно, она была уже мертва.
Милая, добрая Наташа. Ее глаза были все еще приоткрыты, и я закрыл их, опустив веки. Над этими горячими, черными, бархатными глазами, которые могли блестеть, жечь, иногда быть чуть бесстыдными, глазами, не похожими ни на какие другие. А теперь они были всего-навсего частью ее бездыханного тела.
Когда я поднялся на ноги, по дорожке сбоку скалы спускались Слэйд, Эд Хауэлл, Фрэй и другие. Десятки других мужчин и женщин сгрудились у края скалы и смотрели на нас сверху. Первым ко мне подбежал Эд. Он подскочил и бросился на колени перед Наташей. Потом спустился Слэйд.
– Что случилось, черт побери! – почти кричал он таким высоким голосом, какой бывает у женщины, бьющейся в истерике.
– Она мертва, – тихо сказал я.
– Мертва? Мертва?! – взвизгнул он.
– Да. Кто-то застрелил ее, – подтвердил я.
– Застрелил? Вы с ума... – Голос режиссера прервался. Он посмотрел вниз, на Наташу. – О мой бог!
Эд взял руку Наташи обеими руками. Его глаза были широко открыты, и губы пересохли. Уолтер Фрэй был уже рядом и что-то невнятно бормотал мне. Но я его не слушал.
Я стремглав бросился по тропинке на вершину скалы. Подъем был крутой, и я задохнулся, когда добрался до верха.
Я посмотрел на то место, где стояла Наташа, теперь тут группками стояли мужчины и женщины. Мужчины в звериных шкурах, а женщины в прозрачных накидках и в обычной одежде. Когда я повернул голову налево, откуда, скорее всего, стреляли, то увидел чудовищных устриц и жуков.
Пуля шла сверху вниз, прошла сквозь ребра и вышла ниже, около позвоночника. Здесь было два места, два холма или возвышения, где стрелок – а это был, наверное, стрелок – мог засесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61