– Лупоглазый, у тебя только один шанс. Отведи государственные обвинения и признайся в более легком преступлении, чтобы избежать обвинения в более тяжелом. Этот судья – жестокий, – припугнул я его, – он почти всегда приговаривает к повешению...
– Повешению? Они не...
– И если судья получит зацепку, он наложит на тебя самое строгое взыскание. А если ты останешься чистым в событиях прошлой ночи, не расскажешь, как Аль Джант руководил всеми этими шантажистами, ты можешь выйти на свободу. Так что соображай, Лупоглазый.
– Вы думаете, я стану капать на Аля? Вы рехнулись. – Неповоротливый громила снова посмотрел вокруг. – Я желаю адвоката, – потребовал он. – Имею на это право.
Чего-то не хватало. Я сумел подвинуть его близко к краю. Но не смог столкнуть.
Придется начинать так. Надо попытаться обвинить его. Осудить и, может быть, даже привести приговор в исполнение.
Я посмотрел на Эда и кивнул.

Глава 21

Эд подал что-то вроде сигнала невысокому худому мужчине, сидевшему возле скамьи судьи.
Тот встал и прокричал неожиданно зычным для такого небольшого человека голосом:
– Слушайте, слушайте, слушайте! Все присутствующие в этом зале! – Потом, приложив руки ко рту, быстро забормотал что-то неразборчивое: – Высокий суд, округ Лос-Анджелес, штат Калифорния, здесь, в Соединенных Штатах, под председательством судьи Блейна, начинает заседание. Прошу всех встать!
Я зажмурился и едва не застонал. Может быть, Тони был предупрежден. Но у меня вся комната суда была набита актерами. Я готов был представить себе, во что все это действие может превратиться: все они помнили отрывки из сотен голливудских судебных сцен, наполненных на одну половину угрозами и неимоверным шумом, а на другую – хаосом. Люди могли вскакивать со своих мест, драться за то, чтобы захватить место для свидетеля. Я чувствовал, что проваливаюсь, меня охватила дрожь и страшное нервное возбуждение. По телу пошли мурашки, и я понял, что попал в серьезную неприятность.
Но я сам напросился на нее. И теперь должен через нее пройти. Когда я открыл глаза, то увидел, что дверь в комнату судьи открыта и в ней показался Моррисон Блейн. Восьмидесятилетний трясущийся старик, жующий жвачку, облаченный в мантию и напудренный парик. Черт знает, кто и когда снимал тот самый фильм «Дело Элизабет Дуган»? Но это не тревожило меня. Я просто не мог допустить этого. Никак не мог.
Лупоглазый удивленно сказал:
– Какая-то чертовщина! Что все это значит?
– Ты что, не слышал, как объявили его имя? Это же судья Блейн. Тот самый судья, который вешает, – угрожающе добавил я.
– Он выглядит словно дьявол, – недоверчиво заметил пленник.
– А он и есть дьявол. Ну, у тебя еще есть шанс...
– А где мой адвокат? Могу я получить адвоката?
– У тебя есть адвокат, – заявил я.
– Где он?
Лупоглазый посмотрел вокруг.
– Здесь. – И я указал на себя.
– Вы? – Его глаза стали похожи на два блюдца с молоком. – Чепуха. Не может быть. Как это может быть? Я никогда не слышал... А, бросьте. Вы не мой адвокат.
– А что, ты видишь здесь другого? – с усмешкой проговорил я.
Он снова осмотрел комнату суда.
– Будь я проклят, если вижу. Но... ведь это вы били меня! – воскликнул он. – Вы захватили меня, и вы хотите...
– Держу пари, что я хочу.
Гарелла шумно дышал открытым ртом. Наконец со стуком захлопнул его.
– Происходит какая-то чертовщина... – сказал он.
Банг! Это судья стукнул своим молотком:
– Тишина в зале!
Судя по его виду, я ожидал услышать высокий дребезжащий голосок, но он оказался вполне нормальным. Правда, немного надтреснутым, но громким и достаточно солидным.
– Дело «Народ против Джозефа Гареллы»... – начал он, читая по клочку бумаги, на котором, как я полагал, Эд Хауэлл наспех набросал для него нужную информацию. Слишком наспех... – Известного всем и каждому под именем Лупоглазый Гарелла. Обвиняется в... м-м-м-м-м... нападении со смертоносным оружием.
Судья Блейн осмотрел зал и был готов, как мне показалось, разразиться речью о справедливости, правде, преступлении и материнстве. Мне показалось, что без сценария будет нелегко удержать этих людей.
Но судья Блейн вовремя опомнился и приказал:
– Введите свидетеля.
А потом уставился на пустое свидетельское место. Смотрел на него долго, долго. А потом как бы встряхнулся и устремил взор в зал. Взглядом отыскал меня и расплылся в самодовольной улыбке. Теперь настало время для его реплики.
– Свидетель... м-м-м-м... есть защитник, который представляет обвиняемого?
Я посмотрел на Лупоглазого. Он опять широко раскрыл рот и вытаращил глаза. Нижняя губа его немного дрожала. Я решил, что бандит уже дозрел. Если он согласится с этим, то согласится и со всем остальным.
Я поднялся на ноги:
– Да, ваша честь. Я представляю обвиняемого.
– Он не представляет! – прохрипел Лупоглазый.
Банг! Это грохнул молоток судьи.
– Неуважение к суду! Пятьдесят долларов.
Я посмотрел на Лупоглазого:
– Я же говорил тебе, какой он. Теперь ты настроил его против себя. А разбирательство еще даже не началось...
Лупоглазый тяжело вздохнул.
– Отлично, – изрек судья. – Отлично и превосходно. А обвиня... м-м-м-м... обвинитель на месте?
Эд Хауэлл медленно встал:
– Я буду обвинять его.
Поначалу его манера просто шокировала меня – он следовал давно сложившемуся голливудскому стереотипу негра. Выпученные придурковатые глаза, манерное произношение, как у слуг-подхалимов. Я нигде в мире не видел такого, кроме как на голливудском экране. Это было неприятно не только мне, но и всем другим. Я слышал сдержанные вздохи тех, кто работал с ним и хорошо знал его.
Мое неудовольствие быстро улетучилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61