Если же не окликну, прыгайте из окна спальни и бегите. Вы поняли?
Что-то в моем голосе, а может быть, и во внешнем виде заставило ее поверить мне. Она знала, что я не люблю шутить и это не розыгрыш – я был чертовски серьезен. Она кивнула, а потом шепотом повторила:
– Если будет шум и вы окликнете меня, то оставаться на месте. Если нет – выходить через окно.
Если этот человек идет сюда, то сейчас он должен уже подниматься по лестнице. Ему понадобится двадцать секунд, а может быть, вдвое больше. В зависимости от того, насколько быстро он движется.
– Еще одна вещь, – сказал я. – И очень важная. Не бегите по улице Норт-Россмор. Там, в автомобиле, который припаркован за вашим, может сидеть еще один человек. Не ходите тем путем. Бегите вдоль домов. Заходите в дома, в отель, куда хотите, и создавайте как можно больше шума. Вызывайте полицию.
Она кивнула:
– Хорошо, я так и сделаю. – Шерри снова нервно кивнула и побледнела. – Но... что, если вы не окликнете меня. Что... что все это значит, Шелл?
Я всегда умел сдерживать себя, но в эти секунды сделал это с трудом. Может быть, мне помогло то, каким тоном она это сказала. Или ее вопрос о том, что все это значит, – вопрос, над которым никогда не задумываешься в такие моменты, как этот. Или, может, свою роль сыграла память, совсем свежая, о недавних событиях, связанных с гибелью того большого парня.
Я ответил:
– Это значит, что вам нужно поживее двигаться.
Я подтолкнул ее к спальне, а сам стал к стене у двери и снова вытащил пистолет. Я чертыхался про себя. Бранился, потому что Шерри оказалась здесь, и если будет перестрелка и меня не убьют, а я был в этом уверен, то я убью того человека. А мне вовсе не хотелось смертей. Я даже бандита-сборщика не хотел тогда убивать. Но так уж вышло.
«Черт возьми, – думал я. – Если бы Шерри не было здесь, я мог бы выпрыгнуть в окно, обежать дом кругом и подкрасться к тому типу со спины. А теперь нам придется стоять лицом к лицу. Но пусть будет что будет».
Мысли проносились у меня в голове, как череда движущихся видений, и среди них – картинка того, как я прыгаю из окна и шлепаюсь на землю...
Итак, одна картинка по какой-то причине задержалась, подобно моментальному снимку.
И я подумал о том верзиле.
И придумал.
Это не была цепочка размышлений, подчиняющаяся какой-то логической последовательности – от А к В и далее к С, от начала, к середине и к концу, – а просто озарение.
В шести футах от меня стояло тяжелое кожаное кресло, в котором я любил посидеть удобно развалясь. Я подскочил к нему, двинул его по ковру и поставил напротив двери, спинкой к ней.
Потом побежал в спальню. Я рассчитал, что в моем распоряжении двадцать, а может быть, тридцать секунд. А сколько времени прошло, я не имел ни малейшего понятия. Ведь даже в обычное время так трудно измерять время секундами или долями секунд. Но я понимал, что время настало.
Я схватил большое зеркало, стоявшее у стены ванной, кинулся обратно и прислонил его к спинке кресла, так, чтобы оно стояло прямо. Потом прижался к стене у входной двери, глянул в зеркало и увидел дверь. Не свое отражение, а дверь. Когда дверь откроется, я увижу его, кем бы он ни был, а он увидит меня. Или, вернее, мое отражение.
Я был так поглощен этой работой, что не обращал внимания больше ни на что. И вдруг меня словно окатили холодной водой – посредине комнаты я увидел Шерри. Девушка стояла словно пригвожденная к полу и широко раскрытыми глазами смотрела на то, что я делаю.
Я сделал шаг по направлению к ней, и тут зазвучал дверной звонок.
Я ощутил какую-то слабость в коленках. Так часто случается после длительного напряженного состояния или после взрыва эмоций. Оно быстро проходит, но на этот раз появилось что-то очень быстро. Все могло пойти к чертям, а Шерри все стояла посередине комнаты.
Я кинулся к ней, скользя ногами по ковру.
– Проваливайте отсюда! – еле слышно скомандовал я, но это прозвучало словно крик. – Хотите, чтобы вас убили?
Она вздрогнула, но не сдвинулась с места.
А секунды таяли. Слишком много секунд. Я повернул голову к двери и крикнул:
– Да. Это ты, Поул?
Догадываюсь, что я сказал что-то в этом роде, но не совсем уверен в этом.
Потом я приблизил лицо вплотную к лицу Шерри и прошипел:
– Шерри, быстро в спальню!
В ее потемневших глазах отразилось нечто вроде паники. Казалось, девушка вот-вот потеряет сознание. Она широко открыла рот, а уголки ее губ задрожали, будто поверхность фирменного желе.
Я подумал, что актриса сейчас упадет в обморок прямо на меня. Но она все-таки устояла. Хотя я не удивился бы, действуй она как маньяк, которому безразлично, стоят ли там за дверью восемь головорезов с гранатами и пулеметами. Она даже попыталась улыбнуться.
И вот, едва я успел сказать ей: «Шерри, быстро в спальню!» – она ответила мне с дрожащими губами и глазами размером с чайное блюдце:
– Шелл... – девушка сглотнула подступивший к горлу ком, – я так и думала, что вы никогда не попросите меня...
Потом она повернулась и, словно призрак, заскользила по полу. В спальню. А я, теперь уже громко топая ногами по полу, направился к двери.
– Эй, одну секунду, Поул! – прокричал я что-то в этом духе. А вот мои последние два шага были тихими, как прежде: я скользил ногами по ковру. Но двигался быстро. Потом прижался к стене, с пистолетом в опущенной правой руке, левой же рукой стал поворачивать ручку двери. Медленно. Будто открываю дверь своему старому приятелю Поулу.
Но вот замок щелкнул, я быстро отдернул левую руку и уставился прямо в зеркало.
И дверь начала отворяться.

Глава 17

Он был профессионалом. Лучше многих. Настолько превосходил других, что я не смог бы его победить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61