Ну, прям, цепями всех к себе приковал и ключ проглотил. Хорошо вечерок начинается: Машка бурчит, волчара глазеет так, будто интересно ему, какой я на вкус, а у меня все тело словно ватой и осколками стекла набито. И сушняк такой, как с конкретного бодуна.
— Нельзя меня жрать! Отравишься!
Это я зверюге сказал. Машке тоже хотел чего-нибудь. Из русского разговорного. Так она подевалась куда-то. И на глаза мне не показывалась до самой ночи. А Санут на небо выполз, и она тут как тут. Спать мне мешать пришла. А вечер я просидел сам-один. Звезды считал и выл на луну. Куда там волчаре.
Поганое у меня было настроение. Несколько дней подряд. Совсем поганое. Я терпеть ненавижу болеть. Врач исцели себя сам… Убил бы того, кто придумал эту бредятину. Был один, что сам себе аппендикс резал. Так это не от хорошей жизни или склонности к мазохизму. Деваться мужику было некуда.
Вот и мне некуда и не к кому. Единственный врач в этой глухомани — я сам. И у меня здорово распухли плечо и ладонь. Те самые, с отпечатком листа. Три дня было все в порядке, а как собрался уходить… Чего делать и кто виноват — не знаю. И спросить не у кого. И диагноз поставить некому. В смысле, больной есть, а вразумительного объяснения нет. Это у меня нет, а Машка очень даже легко объяснение нашла. Или придумала.
— Тиама тебя не отпускает.
Глянула на мои пальцы-сардельки и тут же информацию для размышления выдала.
— Откуда знаешь? — Спрашиваю.
— Вижу.
А сама старается на ладонь мою не смотреть. И на цветок, что в темноте светится. Я пошевелил пальцами. Гнутся плохо. И болят уже не так сильно. До второго обморока дело не дошло.
— Ну, и как это лечить?
Машка аж дернулась:
— Я не целительница!
Будто я ее в чем неприличном заподозрил.
— Да знаю я, что не целительница. Ну, может, видела или слышала там?…
— Я тайнами чужой гильдии не интересуюсь!
А у самой голос дрожит. Я тогда не понял, почему. Да и в слова не особенно вдумывался. Не до того было.
— Блин! Пока ты тут в секреты играешь, я, может, умираю. И в натуре, могу умереть! Видишь? — помахал ладонью, что была толще левой раза в три. — Это тебе не хухры-мухры, это резать надо. Если уже не поздно. А ты…
Вот тогда Машка и сказала, что Тиама не хочет меня отпускать. И что никакой целитель мне не поможет. От яда тиа нет противоядия. Но я хранитель жизни Тиама и сам себя могу исцелить. Если Тиама захочет. И если я захочу. Очень сильно.
Я-то хотел, понятное дело, вот только не знал, как.
Мне предложили заглянуть в себя и посоветоваться с духом Ти. Но не сразу. А когда Санут уйдет. Тогда я получу истинный совет истинного духа. А под взглядом Санута приходят странные желания и страшные мысли. Нельзя прислушиваться к ним.
Спорить я не стал.
Дождался, когда Желтяк упадет за горизонт, и занялся общением со своим внутренним Я. Лег поудобнее, закрыл глаза и…
Не ожидал, что у меня так быстро получится. Словно толкнул дверь, а с той стороны ее дернули.
Не знаю, озарение это было или дух пошептал… На сон получилось похоже. Тот самый, надоедливый. Помню голос и большой лист бумаги. С текстом. Вот только язык незнакомый. Ни на слух, ни на вид. Потом стали попадаться знакомые буквы и слова. Но мало. Чертовски мало! Я знал, что та информация нужна мне, а получить сумел всего ничего. Типа, вкусный запах вместо жареной курицы. Вот подрастешь, тогда и курочку пожуешь, — такое общение с духом у меня получилось. Может, пошутил дух, а может, в натуре, быстрее умнеть посоветовал.
Спать больше не хотелось. А вот искупаться организм был очень даже не против. Желательно, с травяным бальзамом. Тем самым, что у Ларки в ванной стоит. Запросы у моего организма те еще. Спасибо, хоть Ларку с Наташкой не пожелал. Мог ведь.
17
Странное все-таки создание человек. Что бы с ним или вокруг него ни происходило, он все равно продолжает дышать. Если остается жив, понятное дело. Только иногда дышит так часто, что рискует устроить себе гипервентиляцию легких. Вот как я после ночного купания. А еще человек обладает удивительной способностью находить себе неприятности. В любое время. И в любом месте. Мне даже ходить далеко не пришлось. Можно сказать, вляпался в двух шагах от своей лежки.
Дело говорила Машка, плохие мысли бродят в голове, когда Санут болтается над головой. И желания те еще появляются. Лучше бы их аккуратно складировать, а потом спускать в унитаз. Во избежание.
Такой вот я умный стал. Потом. А мог бы до этого потом и не дожить. Блин, еще немного и у меня бы это точно получилось. В смысле, не дожить.
А началось-то все с пустяка. Пить мне приспичило. И так приспичило, что встал среди ночи и поперся к колодцу. Пока еще луна на небе. Пока еще хоть что-то разглядеть можно. Какая тут темень бывает перед рассветом, я уже видел. А то, что эта луна — Санут, так наплевать и растереть. Нам ли, крутым пацанам, чего-то бояться!… Цыкнул на Машку, чтоб не лезла с советами, и пошел искать приключений на большую ягодичную. Свою собственную, между прочим. Не на чужую.
До колодца добрался довольно быстро. В этом месте все расстояния короткие. От одного края до противоположного — минут пять. Это если по-пластунски. Лежать мне, признаться, смертельно надоело. Так что к колодцу я пошел. Походкой моряка. Что после конкретного такого шторма ступил на землю. Пока я шел, обнаружил в этой в этой самой земле несколько впуклостей и выпуклостей. Громко и внятно сообщил, чего думаю о некачественном строительстве вообще и о халтурщиках-строителях конкретно.
Будь на моем месте геолог или спец по древним сооружениям, умом бы тронулся, разгадывая загадку столба и колодца. А мне вот по барабану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69