ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
сколько же власти было в его руках, в этой драгоценной пинте?
Трясущимися руками он ухитрился снова закрыть сумку. Следовало оставить все так, как было, чтобы Дэмьен, если он сейчас проснется, не заметил перемены. Сможет ли Сиани продлить действие Отвлечения настолько, чтобы Сензи успел вернуть Огонь на место? Неизвестно — надо было спросить. Но это беспокоило его в последнюю очередь. К тому времени — если допустят боги — он и сам станет посвященным, способным защитить свои тайны.
Минуту он просто сидел и баюкал серебряный флакон в ладонях; его тепло успокаивало нервы, изгоняло озноб — он, оказывается, давно дрожал и не замечал этого. Если раньше он и боялся, что Огонь может повредить ему, прикосновение света совершенно его успокоило. Как солнечный свет, чьим подобием он был, Огонь не имел власти ранить обычного человека; убийственная его сила была направлена на рожденных в ночи, демонов, тварей, что шарахались от источника жизни, даже если питались его дарами.
Сензи осторожно выбрался из лагеря. Лишь боги знают, что случится с ним, когда он глотнет Огня, какую форму может принять трансформация души; он не рискнул бы разбудить Дэмьена и одновременно справиться и с его гневом, и с Огнем. Стиснув в кулаке драгоценный флакон, парень углубился в заросли вокруг лагеря и не останавливался, пока деревья не скрыли его от товарищей. Только тогда, укрывшись на крошечной полянке, осмелился он разжать пальцы и посмотреть на гладкий блестящий металл — казалось, свет пробивается даже сквозь его поверхность.
— Боги Эрны да хранят меня, — прошептал он. И трясущимися от возбуждения руками раскупорил маленький контейнер.
Свет разлился над ним облаком чистейшего золота. Даже в сверкающем солнечном свете он был видим, изгоняя послеполуденные тени, что наполняли полянку, и заливал воздух чистым, расплавленным сиянием. Одно мгновение Сензи просто смотрел на него, наслаждаясь впечатлением, упиваясь обещанным могуществом. И страшась его. Голод в нем был так силен, что он с трудом мог удержать свою руку, и прошло несколько минут, пока он отважился капнуть несколько капель драгоценного эликсира. С предельным тщанием он вылил их себе в ладонь. И поднес руку к губам, чтобы его тело могло впитать эту очищающую мощь.
«Я добровольно принимаю изменение, в какой бы форме оно ни произошло. Я добровольно принимаю разрушение всего того, чем я был, ради создания того, чем я стану».
Он коснулся языком этих прекрасных капель и дрожал в страхе и тоске, пока его плоть принимала в себя нектар. И волна жара захлестнула его, вызванная еще не Огнем, нет, чем-то более человеческим: жар в чреслах, что заставлял его корчиться от желания, жажда его души, что поднималась со дна его плоти. Сердце его неистово билось, пока он глотал освященную Творением Церкви жидкость, и удары его так громко отдавались в ушах, что он не смог бы услышать своих товарищей, если б они позвали его. Предвкушение побежало по его жилам, захватило его целиком и вспыхнуло головокружительным экстазом, в тысячи раз сильнее сладострастного возбуждения, пьянящим больше, чем грамм чистого опиума. Он почти кричал от его силы. Чистейший голод, чистейшая жажда хлынули в его вены подобно крови; его потрясла внезапность атаки, охватила боль ее, слезы брызнули из его глаз, когда отчаянная жажда всей, полной жизни слилась в один пылающий миг.
«Сделайте со мной что хотите, — взмолился он. К своим богам, к Огню, к кому угодно, кто мог услышать. Слезы текли по его щекам — обжигающие, словно пламя. — Чего бы это ни стоило. Как бы это ни изменило меня. Пожалуйста…»
Огонь был уже внутри него, и его колдовской жар прорастал языками в его теле. Его мышцы скрутила внезапная боль, когда пламя рванулось наружу, жар пронизал его плоть раскаленными добела ножами. Боль пульсировала все горячей, горячей, с каждым новым ударом сердца: агония колдовского приступа, содрогания трансформации. Скрежеща зубами, он терпел, хотя все его тело корчилось от боли. Из глаз хлынули слезы; они жгли его лицо, как кислота, текли по щекам и капали на землю; ему казалось, он слышит шипение, когда они прожигали траву, и густой запах дыма сухой листвы наполнил его ноздри, вытесняя кислород. Сердце, также во что-то превращаясь, отчаянно пыталось удержаться внутри него, и его удары отдавались лихорадочной барабанной дробью в ушах.
Он зажмурил глаза при первой бешеной атаке боли; теперь, однако, он попытался открыть их. Деревья вокруг него чернели наготой, будто опаленные огнем, и ему виделось меж темными, резкими стволами солнце, в тысячи раз ярче и ужаснее, чем положено быть солнцу. Одной частью сознания он понимал, что смертельно опасно глядеть на пылающую сферу на таком расстоянии, но теперь он знал с полной определенностью, что все изменяется, что он изменился и что никакой простой свет не может повредить ему. И тогда он стал смотреть на него с вызовом, хотя новый прилив боли терзал его плоть; он не отводил взгляда, хотя мышцы его сводили судороги, тело его одолевали вспышки безумной огненной боли. Сам лес над ним, казалось, охватило пламя, такое чистое, белое, как само солнце; он слышал его рев, перекрывающий удары его сердца, слышал, как с тонким сипением пламя вторгается в самую сердцевину его костей. Полянку накрыл огонь, и белое пламя пожара взметнулось над ним, задымилась одежда, обожгло тело. Он боролся с неодолимым желанием бежать, визжать, пытаться порвать связующую силу, что перевоплощала его… «Чего бы это ни стоило!» — повторял он, когда новая боль пронизала его тело. Кровь грохотала в ушах, шипела в пальцах, ее красные струйки вскипали в нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
Трясущимися руками он ухитрился снова закрыть сумку. Следовало оставить все так, как было, чтобы Дэмьен, если он сейчас проснется, не заметил перемены. Сможет ли Сиани продлить действие Отвлечения настолько, чтобы Сензи успел вернуть Огонь на место? Неизвестно — надо было спросить. Но это беспокоило его в последнюю очередь. К тому времени — если допустят боги — он и сам станет посвященным, способным защитить свои тайны.
Минуту он просто сидел и баюкал серебряный флакон в ладонях; его тепло успокаивало нервы, изгоняло озноб — он, оказывается, давно дрожал и не замечал этого. Если раньше он и боялся, что Огонь может повредить ему, прикосновение света совершенно его успокоило. Как солнечный свет, чьим подобием он был, Огонь не имел власти ранить обычного человека; убийственная его сила была направлена на рожденных в ночи, демонов, тварей, что шарахались от источника жизни, даже если питались его дарами.
Сензи осторожно выбрался из лагеря. Лишь боги знают, что случится с ним, когда он глотнет Огня, какую форму может принять трансформация души; он не рискнул бы разбудить Дэмьена и одновременно справиться и с его гневом, и с Огнем. Стиснув в кулаке драгоценный флакон, парень углубился в заросли вокруг лагеря и не останавливался, пока деревья не скрыли его от товарищей. Только тогда, укрывшись на крошечной полянке, осмелился он разжать пальцы и посмотреть на гладкий блестящий металл — казалось, свет пробивается даже сквозь его поверхность.
— Боги Эрны да хранят меня, — прошептал он. И трясущимися от возбуждения руками раскупорил маленький контейнер.
Свет разлился над ним облаком чистейшего золота. Даже в сверкающем солнечном свете он был видим, изгоняя послеполуденные тени, что наполняли полянку, и заливал воздух чистым, расплавленным сиянием. Одно мгновение Сензи просто смотрел на него, наслаждаясь впечатлением, упиваясь обещанным могуществом. И страшась его. Голод в нем был так силен, что он с трудом мог удержать свою руку, и прошло несколько минут, пока он отважился капнуть несколько капель драгоценного эликсира. С предельным тщанием он вылил их себе в ладонь. И поднес руку к губам, чтобы его тело могло впитать эту очищающую мощь.
«Я добровольно принимаю изменение, в какой бы форме оно ни произошло. Я добровольно принимаю разрушение всего того, чем я был, ради создания того, чем я стану».
Он коснулся языком этих прекрасных капель и дрожал в страхе и тоске, пока его плоть принимала в себя нектар. И волна жара захлестнула его, вызванная еще не Огнем, нет, чем-то более человеческим: жар в чреслах, что заставлял его корчиться от желания, жажда его души, что поднималась со дна его плоти. Сердце его неистово билось, пока он глотал освященную Творением Церкви жидкость, и удары его так громко отдавались в ушах, что он не смог бы услышать своих товарищей, если б они позвали его. Предвкушение побежало по его жилам, захватило его целиком и вспыхнуло головокружительным экстазом, в тысячи раз сильнее сладострастного возбуждения, пьянящим больше, чем грамм чистого опиума. Он почти кричал от его силы. Чистейший голод, чистейшая жажда хлынули в его вены подобно крови; его потрясла внезапность атаки, охватила боль ее, слезы брызнули из его глаз, когда отчаянная жажда всей, полной жизни слилась в один пылающий миг.
«Сделайте со мной что хотите, — взмолился он. К своим богам, к Огню, к кому угодно, кто мог услышать. Слезы текли по его щекам — обжигающие, словно пламя. — Чего бы это ни стоило. Как бы это ни изменило меня. Пожалуйста…»
Огонь был уже внутри него, и его колдовской жар прорастал языками в его теле. Его мышцы скрутила внезапная боль, когда пламя рванулось наружу, жар пронизал его плоть раскаленными добела ножами. Боль пульсировала все горячей, горячей, с каждым новым ударом сердца: агония колдовского приступа, содрогания трансформации. Скрежеща зубами, он терпел, хотя все его тело корчилось от боли. Из глаз хлынули слезы; они жгли его лицо, как кислота, текли по щекам и капали на землю; ему казалось, он слышит шипение, когда они прожигали траву, и густой запах дыма сухой листвы наполнил его ноздри, вытесняя кислород. Сердце, также во что-то превращаясь, отчаянно пыталось удержаться внутри него, и его удары отдавались лихорадочной барабанной дробью в ушах.
Он зажмурил глаза при первой бешеной атаке боли; теперь, однако, он попытался открыть их. Деревья вокруг него чернели наготой, будто опаленные огнем, и ему виделось меж темными, резкими стволами солнце, в тысячи раз ярче и ужаснее, чем положено быть солнцу. Одной частью сознания он понимал, что смертельно опасно глядеть на пылающую сферу на таком расстоянии, но теперь он знал с полной определенностью, что все изменяется, что он изменился и что никакой простой свет не может повредить ему. И тогда он стал смотреть на него с вызовом, хотя новый прилив боли терзал его плоть; он не отводил взгляда, хотя мышцы его сводили судороги, тело его одолевали вспышки безумной огненной боли. Сам лес над ним, казалось, охватило пламя, такое чистое, белое, как само солнце; он слышал его рев, перекрывающий удары его сердца, слышал, как с тонким сипением пламя вторгается в самую сердцевину его костей. Полянку накрыл огонь, и белое пламя пожара взметнулось над ним, задымилась одежда, обожгло тело. Он боролся с неодолимым желанием бежать, визжать, пытаться порвать связующую силу, что перевоплощала его… «Чего бы это ни стоило!» — повторял он, когда новая боль пронизала его тело. Кровь грохотала в ушах, шипела в пальцах, ее красные струйки вскипали в нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189