— А Темные? — спросила Сиани. — Откуда они-то взялись?
— Это слуги. Симбиоты. Она разместила их в центре своей сети, чтобы они поддерживали ее могущество. Они служат ей глазами, ушами, руками, прочесывают землю в поисках того, что ей необходимо… а в обмен получают ее защиту. Это не так мало, ведь на этой земле больше нет колдунов-людей. — Глаза его сузились, в голосе зазвенела ледяная сталь. — Если мы хотим уничтожить ее тварей, начинать надо с нее. Или в критический момент она ударит нам в спину.
— Если мы освободим землю от Связи, это поможет?
Таррант явно испытывал сомнения.
— В цитадели тоже есть талисманы. Помню, что видел их, когда меня туда притащили. Но точно не знаю какие. Если против толчков, то крепость может выдержать. Одну-две минуты, не больше, но этого хватит. Она ведь будет предупреждена, не забывайте. Волна земной Фэа, что предшествует землетрясению, достигнет ее раньше. Она будет знать, что ее драгоценная защита не сработала, и если успеет за это время покинуть крепость… — Он запнулся. И очень тихо произнес: — Если только она не будет Творить в этот момент. Тогда она не спасется.
— А можно ее вынудить к Творению? — задал очевидный вопрос Дэмьен. — Отвлечь, чтобы она не глазела по сторонам?
— Как?
— Напасть на нее. Чтоб она должна была защищаться.
Таррант покачал головой:
— Это значит, что должен Творить и нападающий, и когда волна ударит… они погибнут оба. Нет, надо заставить ее саму, но как…
Он вдруг остановился. И медленно, глубоко вздохнул.
— Джеральд? — обеспокоилась Сиани. — Ты что?
Он обхватил себя за плечи. И молчал, сжимая пальцы.
— Ты знаешь способ, — тихо сказал Дэмьен.
— Может быть, — прошептал Охотник. — Но это очень опасно. Если бы она могла мыслить здраво, если бы мы могли предвидеть ее реакцию… но ни она, ни мы этого не можем. — Он покачал головой. — Слишком опасно, священник. Такой опасности мы еще не встречали.
— Ну-ка расскажи.
Светлые глаза остановились на Дэмьене. Серебряно-белые, с еле заметной краснинкой. Посвященный исцелялся.
— Ты должен пойти туда один, — негромко, но с вызовом выдал Таррант. — Если у нас не будет возможности — или необходимости — последовать за тобой, ты отправишься сам и встретишься с ней в одиночку. Ты должен пробраться в самое сердце крепости, вооруженный лишь собственным разумом и минимумом оружия. Ну как?
— Если я решу, что дело стоит риска, — осторожно сказал Дэмьен.
— Земли ракхов не будут подпитывать ее вечно. Потоки уже стали слишком слабыми, они не насыщают ее, они почти целиком уходят на поддержание охранной сети. Скоро она потянется за Завесу, а потом… Скорее всего придет на земли людей. Совершенно безумная, всегда голодная, а за нею — орды демонов, способных высосать разум из своих врагов, оставляя бессмысленную шелуху… Стоит это риска, преподобный Райс? Пойдешь ты в одиночку штурмовать цитадель, рискуя навлечь на себя ее ярость и ярость самой земли, но выиграть эту битву? Потому что я, похоже, знаю способ сделать ее слабой, но это должен выполнить человек. Разумный, но не посвященный. Только один из нас отвечает этому описанию. Как у тебя с отвагой, священник?
— Я пойду туда один и сделаю все, что нужно.
— В этом мало приятного, предупреждаю.
— В отличие от всего остального путешествия?
Против воли Охотник усмехнулся; и тут же лицо его исказила боль.
— Ты храбрый человек, преподобный Райс. Истинная отвага — вещь редкая. Я ожидал этого. Но дело не только в риске. — Серебряные глаза вспыхнули огнем. Ледяным, режущим, безжалостным. — Ты можешь довериться мне, священник? Безоговорочно? Ты можешь отдать мне себя ради спасения леди? Вручить мне свою душу на сохранение?
Дэмьен вспомнил, как однажды ему пришлось вытерпеть прикосновение души посвященного к своей — чтобы поддержать его. От одного воспоминания мороз прошел по коже. А ведь речь тогда шла о мимолетном контакте, не о глубоком проникновении. Даже холодный огонь в жилах, его боль, его ужас были несравнимы с этим… полным изменением. Оледенением души. Срастанием с разумом столь нечистым, что все, с чем он встречался, разъедала порча. Дэмьен вздрогнул, представив такое… но промолчал. Таррант не спрашивал его, понравится ли ему такой контакт. Он спросил, позволит ли он. Поверит ли ему.
Священник посмотрел на осунувшееся лицо посвященного. На кожу, еще недавно сожженную огнем. На слабость, что скрывалась под маской высокомерия. Только что из-за этой слабости он едва не расстался с жизнью. Человек, который страшился смерти больше всего на свете. Он рисковал жизнью, он терпел муки ради того, чтобы выполнить обещание. Сдержать слово. Исполнить обет, которому не был свидетелем никто из его спутников.
— Надеюсь, это временно, — тихо промолвил священник.
— Разумеется, — кивнул Охотник. — Надеюсь, мы оба выживем, чтобы расторгнуть договор.
— Ты даешь мне слово?
— Даю. — Светло-серые глаза блеснули злобой. К нему или к их врагу? — Полагаю, преподобный Райс, вы знаете, чего оно стоит.
Дэмьен чувствовал, что ненадежно балансирует на самом краю высокого обрыва и камень крошится под его ступнями. Но мрачная цитадель, которая маячила впереди, была страшнее неведомой глубины внизу; и вот он услышал свой голос, отстраненно, точно издалека:
— Ну что ж, Охотник. Скажи мне, что ты хочешь сделать.
Таррант кивнул. И обернулся к утыканному. С тех пор как он очнулся, посвященный ни разу не показал, что знает о присутствии Потерянного. Теперь же он оглядел припавшую к земле фигуру, взъерошенный светлый мех, защищавший хозяина от ночного холода, и будто разом вспомнил все, о чем ему рассказывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189