Кстати о пропажах! Кэдрин готовится к гонкам за талисманом.
Гонки за талисманом были вариантом «Удивительных гонок» для бессмертных: победитель добивался власти для своей группы Закона. Кэдрин Хладносердечная всегда побеждала.
– Наверное, глупо спрашивать, волнуется ли она, – заметила Эмма.
Много веков назад Кэдрин сохранила жизнь юному вампиру и из-за этого потеряла двух своих сестер. Она пожелала стать бесчувственной, чтобы эмоции больше никогда не мешали ей принимать правильное решение – и какая-то сила неожиданно удовлетворила ее пожелание.
– Никаких симптомов волнения. Но я обнаружила ее у окна: она прижималась к стеклу лбом и смотрела в ночь. Как будто у нее были чувства. Как будто она о чем-то мечтает.
– Я раньше так стояла, – пробормотала Эмма.
Она мечтала о чем-то большем, чем ее жизнь, мучительно желала чего-то неизвестного. Может быть, Лахлан все время это испытывал?
– А теперь нет? Надо полагать, с твоим оборотнем все складывается хорошо?
– Никс, кажется, я… Он мне нравится.
– Ты бросилась к нему в объятия? – спросила Никс. Ее тетки считали, что валькирия узнает свою настоящую любовь, когда возлюбленный открывает ей объятия – и она понимает, что всегда мечтала только о нем. Эмма считала это странной легендой, но ее тетки были совершенно уверены, что это правда.
– Мы вместе всего две недели!
Она знала точно только одно: что Лахлан делает ее счастливой. Благодаря ему она теперь могла определять, что ей нравится, а что нет. Ей нравились просторные душевые кабинки, где можно было стоять вдвоем, раздевание под его зачарованным взглядом, питье свежей крови и цветы, распускающиеся ночью. О да – и ежедневные подарки в виде бесценных ювелирных изделий.
– Тебе хорошо?
– Надо признать, что все здесь устроено чудесно. Несмотря на то что горничные каждый день являются на работу с огромными распятиями, дерганные и с покрасневшими от слез глазами из-за того, что они имели несчастье вытянуть жребий на работу у вампирши.
– Если это – твоя единственная жалоба?.. А как твои сны-воспоминания? Насколько я понимаю, те, о которых ты говорила, были воспоминаниями Лахлана?
– Да. Я могу видеть что-то его глазами, ощущать запахи, которые чуял он. – При одной мысли об этих воспоминаниях Эмма стала серьезной. – В одном сне он покупал роскошное золотое колье, и когда он его взял, я почувствовала, как в моих руках металл нагревается. Да, я понимаю, что это чистой воды безумие.
– Это только давние воспоминания. Или ты переживаешь и то, что он помнит о тебе?
– Похоже, что они все как-то со мной связаны. И – да, я слышала, что он думал обо мне.
– Надеюсь, это было что-то приятное?
– Очень приятное. Он… он считает, что я прекрасна!
– Как это должно быть приятно человеку с твоими беспочвенными комплексами!
Это была правда.
– И есть только один недостаток…
– То, что ты увидишь его в прошлом с другой женщиной?
– Точно. Мне кажется, что если я это увижу, я сойду с ума. И я боюсь, что я это увижу.
– Знаешь, я никогда не вижу того, чего по-настоящему не хочу видеть.
– Например, смерть одной из валькирий?
У Никс никогда это не получалось. Она могла многое предсказать об их атаках, часто могла увидеть раны, ожидающие валькирию, – но никогда не видела момента ее гибели. К вящему отчаянию Кары, Никс не удавалось узнать судьбу Фьюри.
– Да. Скорее всего ты никогда не увидишь такое, потому что разум осознает опасность того, что ты не сможешь после этого оправиться.
– Надеюсь. Как ты думаешь, почему это происходит?
– А ты сама как думаешь?
– Я… ну… э-э… Дело в том, что… я пила кровь прямо из него, – призналась Эмма в конце концов. – Боюсь, что дело именно в этом.
– Я слышана, что вампиры могут забирать воспоминания через кровь, но только немногие могут их толковать и видеть по-настоящему. Похоже, у тебя просто нашелся новый талант.
– Отлично. И почему это у меня не возникла способность заниматься подводными оригами или еще чем-то таким?
– Ты рассказала Лахлану?
– Пока не рассказывала. Но собираюсь. – Эмма поспешно добавила: – Ведь мне нельзя ему об этом не говорить, верно?
– Верно. А теперь перейдем к гораздо, гораздо более важному вопросу. Ты получила то золотое колье, покупку которого видела?
Глава 29
– По-моему, ваша королева скучает по своему ковену, – заметил Харманн, когда пошла вторая неделя жизни Эммы в Кайнвейне.
– Да, я это понял, – ответил Лахлан, отрывая взгляд от бумаг, разложенных у него на столе. Тоска по родным была темным пятном на ее счастье, но вскоре он это исправит. И избавит от явного страха перед встречей с другими оборотнями. Эмма сказала ему, что с оборотнями «выбивает два из трех» и что «не хотела бы идти с этим на дистанцию». Они должны были собраться уже через три дня. – Но почему ты это сказал?
– Она затащила одну из горничных к себе в гостиную играть в видеоигры. А потом они покрасили друг другу ногти на ногах. В голубой цвет.
Он откинулся на спинку рабочего кресла.
– И как девушка на это отреагировала?
– Сначала перепугалась, но потом стала спокойнее. Они все постепенно привыкают. Эмма смогла бы их завоевать. – С гордой улыбкой он поделился секретом: – Она зовет меня Манни.
Лахлан ухмыльнулся.
– Она даже не просит меня кого-нибудь изобразить! – Харманн нахмурился и пробормотал: – Меня всегда просят кого-нибудь изобразить!
– У нее есть все, что ей нужно, – сказал Лахлан, хоть и сам знал, что Эмме начинает нравиться ее жизнь.
Когда она чувствовала себя счастливой, то начинала рассеянно и негромко напевать. Часто он слышал, как ее мелодичный голос доносится из «лунария» (как она назвала застекленный сад), где Эмма ухаживала за растениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87