И совсем рядом, из заснеженных кустов прибрежного ракитника вышел коренастый крепыш, охотник-саам. Воины смотрели на него угрюмо, один злобно улыбался. Но ни одного зорза среди воинов Севера не было. Ян смотрел на них, сжимая в руке бесполезную палку. Он понял, что проиграл в игре, в которую вовсе и не собирался ввязываться.
«Может быть, удастся как-нибудь договориться», – мелькнула у него мысль, но в этот миг саам спустил тетиву. Стрела была выпущена явно с целью попугать. Она прошла впритирку с головой Коростеля, а столь опытному стрелку, как житель озер, славящийся метким глазом и твердой рукой, попасть в Коростеля с такого близкого расстояния наверняка не составило бы труда. Воины расхохотались, когда Ян испуганно присел, еще чувствуя на лице легкое дуновение пролетевшей рядом верной смерти. Они играли с ним, как кошка с мышью. Вернее – как стая кошек.
Тогда Коростель вскочил и побежал на лед. В это же время чудин с противоположного берега тоже побежал ему навстречу. Он легко преодолел несколько торосов, перепрыгнул одну или две полыньи и на бегу выхватил меч. Ян в замешательстве остановился, почувствовав себя оленем, попавшим в волчью западню.
Чудины и саамский лучник явно наслаждались этой сценой охоты на человека. Лучник наладил новую стрелу, намереваясь добавить остроты в сюжет, и чудины одобрительно загалдели, наперебой советуя, куда для начала метить сааму, чтобы не убить свою жертву сразу, а только слегка подранить. И в этот миг совсем рядом с Коростелем раздался громкий треск. Лед, с виду такой крепкий и толстый у берега, разом провалился под коваными сапогами чудина. Тот взмахнул руками, пытаясь ухватиться за край образовавшейся проруби, но она все росла и росла, и новые трещины обрушивали в черную воду льдины вокруг тонущего. То ли воин был скверным пловцом, то ли растерялся от неожиданности, когда добыча была уже так близка, но уже через несколько мгновений он с отчаянным воплем ушел под воду, и плавающие льдины тут же сомкнулись над его головой.
Воины закричали от страха и злобы. Коростель, все еще не в силах оторвать взгляд от зловещей проруби, почувствовал, как над рекой посветлело, хотя леса еще продолжали темнеть вокруг реки в ожидании рассвета. Затем речной лед осветило вновь, и Коростель, подняв голову, увидел высоко над рекой луну. Она была огромна, почти белого цвета, и ее сияние проливалось на противоположный берег, как потоки воды. Там, у прибрежных кустов, словно вспыхнуло ослепительное белое пламя, и странная светлая дорожка быстро побежала по льду, словно кто-то пустил с того берега зеркальцем огромного лунного зайчика. Полоса света стремительно пересекла скованную льдом реку и застыла в ожидании.
Чудины вновь заорали, и кто-то из воинов стал быстро бормотать заклятья против лунных духов. Коростель же стоял, не в силах осмыслить то, что сейчас остановилось перед ним. Он совершенно онемел и изумленно смотрел на реку.
Между двух речных берегов его родной реки, на которой он столько раз купался и рыбачил, повисло и тихо подрагивало странное мягкое сияние. Оно начиналось где-то там, на другом берегу, и заканчивалось узенькой дорожкой прямо возле его ног. Испарения тумана заволокли противоположный берег, и светящийся мостик исчезал среди кустов, окутанных белым неподвижным дымом. Дрожащий призрачный свет был необыкновенного желтого цвета, каким бывает лунное сияние над рекой тихими летними ночами.
«Да это же – лунная дорожка!», – поразился Ян. Он прежде всегда считал, что лунная дорожка может быть только над текущей рекой, что она не может, подобно радуге, раскинуться меж берегами, да еще и улечься на речном льду как тропинка, проторенная невесть кем. Теперь он уже не видел и луны в небе – она погасла, оставив в вышине только мелкую соль гаснущих звездочек, рассыпанную над лесом. Небо уже посветлело, наверное, уже пришел рассвет, невидимый в белом небе зимы. Лишь кое-где в небесах медленно ползли чернильные ночные тучи, которые шаловливо разрывали в клочья высокие ветра. И Коростель вспомнил слова Травника.

– А если смерть все-таки окажется хитрее, Симеон? – спросил он тогда в лесной избушке на проклятом острове раненого друида. – Возьмет и перекроет тебе все пути отступления, каждую лазейку, что тогда?
Ему в ту минуту казалось, что он припер-таки друида к стенке.
– Что тогда? – усмехнулся Травник, а глаза его на мгновение заблестели.
– Тогда ступлю на лунную дорожку, – сказал Симеон. – И стану подниматься понемножку!

Так что же это значит, чуть не воскликнул Коростель, забыв о притихших за спиной воинах, забыв вообще обо всем на свете. Выходит, это ко мне уже подступила Смерть? И лунная дорожка – ее предвестница? Но я-то ведь еще жив? Я – жив?!
«Ты жив, а это – главное», – отозвалась память его сгоревшего дома. И Ян всхлипнул и шагнул на сияющую дорожку.

Он не знал и не помнил потом, побежали за ним чудины или так и остались на берегу, охваченные суеверным ужасом; пускали ли вслед ему стрелы, надеясь достать хоть так ускользнувшего от них проклятого колдуна; посылали ли проклятья ему вслед или в страхе разбежались, увидев, как человек вдруг окутался сиянием и растаял в жутком огне злой луны, которую этот чародей умудрился заставить служить себе. Ян шел как во сне, не видя ни сияющего льда под ногами, ни призрачных теней по бокам дорожки, что-то шепчущих, окликающих его и тихо смеющихся вслед. Он перешел по лунной дорожке на тот берег и едва ступил на сухой прибрежный лед в кустах высохшего тростника, как его тут же оставили все чувства. Ян ничего не слышал, не видел, не ощущал, не знал, не хотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127