Он постучал в дверь 502 номера и, не получив ответа, немедленно открыл ее отмычкой. Перешагивая через обломки, он подошел к кровати, где на вспоротом и разворошенном матрасе лежал Браун, увидел огромную шишку на лбу своего партнера, тихонько позвал: “Арти!”, и, когда тот не отреагировал, направился к телефону. Дожидаясь ответа коммутатора, Карелла услышал, как Браун пробормотал:— Со мной все в порядке.— Черта с два, — сказал Карелла и нетерпеливо постучал по рычажкам телефона.— Остынь, Стив. Со мной все о'кей.Карелла положил трубку и присел на край кровати.— Я хочу вызвать “скорую”, — сказал он.— И на неделю вывести меня из игры?— Да у тебя на лбу шишка размером с твою голову.— Я ненавижу больницы.— А как тебе нравится кома?— Я не в коме. Разве это похоже на кому?— Давай-ка я положу немного льда на твою шишку. Господи, ну и отделал он тебя!— Этот малый стукнул меня на совесть.Карелла снова побарабанил по рычажкам телефона. Когда портье снял трубку, он спросил:— Я вас не разбудил?— Что?— Пришлите сюда льда, и в темпе. Номер 502.— Гостиничная служба уже закрыта.— Ну так откройте ее. Это полиция.— Сию минуту, — сказал портье и повесил трубку.— Кое-кто влип в хорошенькую историю, — сказал Карелла.— Кое-кому понадобилось хорошенькое алиби, — сказал Браун, пытаясь улыбнуться. Это не получилось. Он скривился от боли и снова закрыл глаза.— Ты видел того, кто это сделал?— Видеть-то видел, но у него был чулок на физиономии.Карелла покачал головой:— С тех пор, как появился первый фильм, где бандит натягивает чулок на физиономию, у нас не придумали ничего нового. — Он оглядел комнату. — Он и над комнатой славно поработал.— Да уж, постарался, — подтвердил Браун.— Нам повезло, что ты вообще остался жив.— А зачем ему меня убивать? Он охотился не за мной, а за фотографией.— Как ты думаешь, Арти, кто это был?— Мой партнер, — сказал Браун. — Альберт Вейнберг. В дверь постучали, и Карелла пошел открывать. На пороге стоял портье без пиджака, в руках он держал тарелку, наполненную кубиками льда. — Мне пришлось бежать за этим в ресторан в квартале отсюда, — пожаловался он.— Прекрасно, большое спасибо, — сказал Карелла.Портье не двинулся с места. Карелла сунул руку в карман и дал ему 25 центов.— Спасибо, — недовольно пробормотал портье. Карелла закрыл дверь, зашел в ванную, завернул лед в полотенце и вернулся к Брауну. — Держи, — сказал он, — приложи к шишке.Браун кивнул, взял сверток, прижал его к своему распухшему глазу и опять скривился.— Откуда ты знаешь, что это был Вейнберг?— Ну... с полной уверенностью я не могу утверждать...— Это был здоровый мужик?— Все они выглядят здоровыми, когда собираются тебя стукнуть.— Я имею в виду, ты хорошо его рассмотрел?— Нет, все произошло...— ...в полсекунды, — подхватил Карелла, — и оба рассмеялись. Браун снова скривился. — Но тогда с чего ты взял, что это был Вейнберг?— Я звонил ему сегодня вечером. Сказал ему, что наши дела пошли на лад.— Еще с кем-нибудь ты разговаривал?— С Ирвингом Кратчем.— Значит, это мог быть и Ирвинг Кратч.— Ну, конечно. Тогда это еще могла быть моя жена Кэролайн. Я и ей звонил.— А что, она хорошо управляется с тупыми предметами?— Как и большинство жен.— Как твой глаз?— Ужасно.— Я думаю, все-таки лучше вызвать “скорую”.— Нет, не надо, — покачал головой Браун. — У нас еще осталась кое-какая работа.— Ты не единственный полицейский в этом городе, — сказал Карелла.— Зато я единственный, кого сегодня вырубили в этом номере.Карелла кивнул.— Есть только одно утешение.— Какое?— Он не получил того, за чем пришел. “Это” находится в ящике моего стола, на работе.Несмотря на протесты Брауна, Карелла решил доставить его в больницу Святой Екатерины в десяти кварталах отсюда для осмотра и оказания первой помощи. Карелла оставил его там в два часа ночи, по-прежнему брюзжащего и недовольного, поймал такси и поехал к Вейнбергу на Норт-Колман-авеню. В это время суток окрестности напоминали лунный ландшафт.Дом, в котором жил Вейнберг, был единственным зданием на этой улице, еще не оставленном его владельцами. Они пришли к выводу, что ремонтировать дома слишком дорого — и эти жулики просто смотали удочки, оставив квартал покинутых зданий в подарок городу, этому счастливому городу...Еще не так давно были времена, когда хиппи и дезертиры сотнями въезжали в эти дома, раскрашивали яркими разноцветными рисунками их кирпичные фасады, спали на матрасах, расстеленных на полу от стены к стене, курили “травку”, кололись и жили счастливой беззаботной коммуной. Постоянные обитатели этих заброшенных трущоб; вынужденные ютиться здесь из-за различных языковых и расовых барьеров, которые город наставил перед частью своих граждан, просто не могли понять, как кто-то может селиться здесь по собственному желанию — и уж конечно они без труда распознавали чужаков.Хиппи, беглые преступники и счастливые беззаботные коммунары не нуждались в телефонах для общения. Изобретение мистера Белла могло понадобиться им только в тех случаях, когда постоянные обитатели гетто врывались в квартиры, избивая ребят и насилуя девушек, и забирали все, что имело хоть какую-то ценность. И тут хиппи и дезертиры начали задумываться — а вдруг эта покинутая территория вовсе не для них? Становилось все труднее повторять слово “любовь”, когда тебя бьют кулаком по зубам или в соседней комнате твоя девушка визжит на матрасе.Так обитатели гетто давали сдачи обществу, вынуждавшему их жить в подобных условиях. Хотя отчасти и понимали, что люди, которым они не дают покоя, сломлены тем же самым обществом, тем самым, раз оно способно допустить существование подобных гетто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42