Он уронил руку. Девица развернулась и бросилась на него, как фурия, пытаясь выцарапать ему глаза. Он размахнулся и попал ей молотком по правой руке. Она непроизвольно схватилась за нее с искаженным от боли лицом. «Ах ты, сукин сын!» – процедила она и нагнулась, чтобы снять туфлю. При этом подол се платья задрался вверх, обнажив ноги, которые бесподобно смотрелись бы в бикини где-нибудь на пляже Французской Ривьеры. Она сдернула туфлю на высоком каблуке и, зажав ее в руке, как булаву, пошла на Хейза.– Отцепись, черт подери, от него! – гаркнул снайпер, но девица не собиралась отступать.Она и Хейз кружили друг против друга, как тяжеловесы. Грудь девицы, почти не удерживаемая бюстгальтером, тяжело вздымалась. Хейз дышал, как паровоз. Зажав в руке один – молоток, а другая – туфлю на шпильке, они выжидали момент, когда можно будет нанести удар. Рот у девицы приоткрылся, и оскаленные зубы, казалось, готовы были перекусить Хейза пополам. Блондинка сделала обманное движение – он подставил левую руку, чтобы отразить удар; но тут она молниеносно качнулась в сторону, и последнее, что он запомнил, – это летящая в расплывшемся воздухе красная туфля и дикая боль от врезавшегося ему в висок острого, как стилет, каблука. Он почувствовал, как пальцы его, державшие молоток, сами собой разжались. Он почувствовал, что падает вперед, и раскинул руки, чтобы задержать падение. Он рухнул на девицу, уткнувшись головой ей в плечо, и начал соскальзывать вниз, на мгновение ощутив теплоту ее мягкой груди, прежде чем она злобно отшвырнула его от себя. Он отлетел, стукнувшись головой об пол, и, прежде чем окончательно потерять сознание, еще успел испытать жгучий стыд: «Женщина! Черт подери, меня побила женщина:» * * * Будь ребенок мальчиком ли, девочкой ли, но сейчас он поднял настоящую бучу. Сидя рядом со своим свекром, который явно перебрал спиртного, Тедди Карелла не могла припомнить, чтобы ожидаемый младенец когда-либо так скандалил. Ей было трудно прочувствовать красоту сгущавшихся сумерек, когда ее будущий ребенок делал вот такую вечернюю зарядку. Время от времени он брыкался так сильно, что она вздрагивала от боли, уверенная, что все вокруг только и делают, что смотрят, как она дергается. Казалось, что у ребенка выросла тысяча ног, не приведи Господь! Он ударил ее высоко в живот, под самую грудь, и тут же пнул ниже, в области таза, и она почти не сомневалась, что он перевернулся в животе, настолько сильные удары шли из разных мест.«На следующей неделе это кончится, – подумала она и вздохнула. Прекратятся боли в пояснице. Да и мальчишки перестанут кричать мне на улице: „Эй, леди, в котором часу запуск воздушного шара?“ – Ха-ха, очень смешно». Она обвела взглядом танцплощадку. Рыжая девица с обложки журнала для мужчин или еще какого-нибудь подцепила нового партнера, но Тедди от этого было не легче. На протяжении последних нескольких часов Стива нигде не было видно, и она сидела и размышляла, что бы это такое могло случиться, если он покинул свадьбу своей сестры, где, как она полагала, он просто обязан был играть роль одного из хозяев. И почему Томми звонил ему так рано сегодня утром? И что делали здесь Берт и Коттон? Инстинкт жены полицейского подсказывал ей, что происходит нечто непредвиденное, но она не знала, что именно.Ребенок снова брыкнулся. «Ох, – подумала она, – ну право же, перестань».Тони Карелла выпил море виски, море вина и море шампанского. Он так не напивался со дня свадьбы Стива, а это было бог знает когда. В пылу опьянения он вдруг воспылал любовью к фирме «Свадьбы и торжества». Они в самом деле были отличными ребятами. Все деньги, что он заплатил им, оправдались с лихвой. О мадонна, какую уйму денег он им заплатил! Но все окупилось. До последнего цента. Отличные ребята, абсолютно все. Вон какую симпатичную танцплощадку они отгрохали: принесли эту здоровенную платформу и уложили прямо в центре газона.О Санта Мария, мой газон! Но все равно отличные ребята. А какую штуковину для фейерверка они соорудили в конце участка! Фейерверк будет загляденье. Он всей душой уже любил «Свадьбы и торжества». Он любил сейчас всех: свою жену, своего сына, свою невестку, свою дочь и своего зятя. Словом, он любил весь мир.Он любил Бирнбаума. А где, кстати, Бирнбаум? Почему он не сидит рядом с ним в такой радостный для него день и не пьет с ним виски и шампанское?Впрочем, если он хоть чуть-чуть знает Бирнбаума, то старик сидит сейчас, наверное, где-нибудь в уголке и тихонько плачет. «Мой старый дружище, подумал Тони со слезами на глазах. – Я пойду найду его. Найду и угощу сигарой».Крик из дальнего конца сада долетел до него как раз тогда, когда он вставал со стула.Карелла уже отправил назад приезжавших из 112-го отделения детектива, фотографа, помощника медицинского эксперта и ассистентов из лаборатории и теперь размышлял над тем, куда бы это мог подеваться Коттон Хейз. Когда нашли Бирнбаума, он попросил его побыть рядом с телом. Но уже и само тело унесли, и почти все, кто занимался телом, уехали, а Коттон Хейз так и не появился за все это время. «Погоди, – вспомнил Карелла, – да ведь он исчез еще до моего возвращения. Но куда?»Он работал с Хейзом не так уж давно, но не предполагал, чтобы тот мог выкинуть такой детский номер, как уйти и бросить свою подружку одну. Хотя, впрочем, он был порядочно разгневан, когда говорил с Джоунзи.А Кристин, какая бы хорошенькая она ни была, явно лезла на рожон. Ей захотелось позлить Когтона, и она добилась своего, но в придачу наткнулась еще и на труп, что лишний раз могло бы подсказать вам, девушки, что с огнем шутить не надо.Но действительно ли Коттон ушел из-за Кристин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49