..Он зажмурился. Попробовал пошевелиться. Он был стянут, как цыпленок для жаркого тетушки Сэди: его руки были привязаны к ногам за спиной, отчего живот, на котором он лежал, был круто изогнут наподобие основания огромного коня-качалки. Он повернул голову: теперь ему было видно окно. На фоне окна четко вырисовывался силуэт неандертальца, согнувшегося над ружьем; над ним, положив одну руку ему на плечо, стояла, чуть наклонившись вперед и выпятив обтянутые красным шелковым платьем великолепные ягодицы, та самая блондинка, которая треснула его туфлей.– Прицелься как следует, Марти, – шептала она.– Стараюсь, стараюсь, он у меня на мушке. Не беспокойся.– Дождись больших ракет, от которых много шума.– Да. Да.– Ты это можешь, Марти.– Я знаю.– Ты мужчина, Марти. Мой мужчина.– Я знаю. Ш-ш-ш-ш... Не надо, это меня нервирует.– Ладно. Я подожду, пока все это кончится, Марти. Прицелься получше.– Да, да.«Он собирается застрелить Томми, – подумал Хейз в ужасе от полной своей беспомощности. – О боже мой, он собирается застрелить Томми, и я абсолютно ничего не могу сделать, чтобы помешать ему». * * * – Что... что со мной? – спросил Бен Дарси.Он отодвинул руку Кареллы, прижимавшую к его голове мокрый бинт, поморгал и попытался сесть, но тут же резко схватился за затылок.– О, моя голова. Черт, совершенно раскалывается. Что произошло?– Я жду, что это ты мне расскажешь, – сказал Карелла. – И на, приложи этот бинт к шишке.– Ага. Спасибо. – Дарси снова поморгал в недоумении. – А что... что это за шум?– Это фейерверк.– А... Томми и Анджела уже уехали?– Не думаю.– О-о...– Итак, что же случилось, – спросил Карелла.– Я точно не знаю... Я, понимаешь, гулял здесь...– Почему?– Что почему?– Почему ты гулял здесь, в этих кустах?– Я чувствовал себя не ахти как от всей этой круговерти и из-за скандала с Томми. И я ушел сюда, где потише.– Что потом?– Кто-то меня ударил.– Кто?– Я не знаю.– Вспомни! Сначала ты крикнул, – сказал Карелла. – Ты позвал на помощь. Почему ты это сделал?– Потому что сзади кто-то обхватил меня рукой за шею. Тогда я и крикнул. Боже мой, чем он меня ударил? У меня ощущение, что он проломил мне голову.– Это был мужчина, Бен?– Да. Да, рука была явно мужской.– И ты крикнул: «На помощь!»– Да.– А мужчина что-нибудь сказал?– Да.– Что?– Он сказал: «Ты паршивый сучонок, я всех вас поубиваю».– Какой у него был голос?– Низкий. Хриплый. Голос крупного мужчины.– Ну, насколько крупного?– Очень крупного. Рука была очень сильной.– Какой у тебя рост, Бен?– Ровно шесть футов.– Как ты считаешь, он был намного выше тебя? Ну по твоему ощущению?– Нет, ну не то чтобы очень. Я думаю, наверное, дюйма на три, на четыре. Или около этого.– И, значит, он сказал: «Ты паршивый сучонок, я всех вас поубиваю». Так?– Да.– А после этого он тебя ударил?– Да.– По голове?– Да.– Это единственное место, куда он тебя ударил?– Да.– Он не повалил тебя на землю? Не бил ногами? Нет?– Нет.– Он просто обхватил тебя сзади рукой за горло, притянул к себе и ударил по голове, так?– Да.– Во что он был одет?– В смокинг, по-моему. Я видел только руку, но, по-моему, это был рукав смокинга.– Ты уверен, что это был рукав смокинга?– Да.– И было не слишком темно, чтобы это разглядеть?– Нет. Нет.– Какого цвета был смокинг?– Черного.– А не синего?– Нет. Черного.– И ты уверен, что не ошибся? В такой темноте? В тени этого дерева?– Да, Он был черный. По-моему, черный.– Человек сначала заговорил, а потом ты закричал? Или ты сначала позвал на помощь? А?– Сначала он заговорил, а потом я... нет, минуточку. Сначала я крикнул «На помощь!», а потом он выругался и ударил меня.– Только один раз, верно?– Да. Он ударил меня по голове. Это все, что я помню.– И ты упал без сознания, верно?– Да.– Один последний вопрос, Бен.– Да?– Почему ты лжешь? * * * Уже растаяли в воздухе, с треском и шипением, огромные огненные колеса, уже отпылали в небе красные римские свечи, А теперь пиротехники из фирмы «Свадьбы и торжества», находившиеся позади платформы для фейерверка, готовились зажечь запалы последних ракет для грандиозного финала. Томми Джордано стоял бок о бок со своим тестем и молодой женой в свете украшавших оркестровую эстраду ламп и дожидался яростного каскада взрывов и огней, который должен был разразиться через минуту. Он не знал, что в точку, чуть повыше надбровья его левого глаза, уже нацелен крест окуляра оптического прицела. Он стоял, мило улыбаясь, и наблюдал, как суетятся пиротехники позади платформы. Заметив, что уже запалили первый шнур, он сжал руку Анджелы.Огонь с треском побежал по шнуру – дальше, дальше! – и наконец достиг порохового заряда. Первая ракета рассыпалась в небе дождем синих и зеленых звездочек, вслед за ней почти мгновенно взлетела вторая, и в бархатной черноте заметались серебряные огоньки. Взрывы следовали один за другим, сотрясая стекла в окнах домов тихого квартала и угрожая не оставить камня на камке от мирного спокойствия ночи.В чердачной комнате дома Бирнбаума Уна Блейк вонзила ногти в плечо Соколина.– Пора, – сказала она. – Давай, Марти. Глава 15 Детективы работали слаженно, как хорошо спевшийся дуэт, и, возможно, вся операция прошла бы гладко и бескровно, если бы не знаменитое невезение одного из членов этого дуэта – Боба О'Брайена. Можно было не сомневаться, что по их возвращении в дежурку всю вину за случившееся свалят на него и легенда о том, что уже одно его участие в деле – непременный залог всяческого рода несчастий, приобретет еще больше сторонников среди полицейских.Они вытащили свои револьверы еще на веранде дома Бирнбаума. О'Брайен стал сбоку, а Мейер повернул круглую ручку и осторожно отворил дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49