Ей разрешалось ходить на кухню, чтобы выпить молока с хлебом и шоколадом, – «нездоровый шоколад», то, что мама, будь она здесь, никогда бы не разрешила. Однажды ночью Пич проснулась от боли в животе. Не зная, который час, она выбралась из кровати и пошла искать Лоис. Пич спешила по коридору и с облегчением увидела, что из-под двери Лоис пробивается полоска света. Открыв дверь, девочка увидела там двух людей. Это ее озадачило. Она не сразу узнала Лоис, потому что сверху был какой-то мужичина. Они выглядели так забавно! Пич с завистью отметила, что они обнимаются, но ей стало интересно, почему на них нет одежды?
– О Боже, Пич! – Лоис соскочила с кровати, заворачиваясь в простыню. – Какого черта ты здесь делаешь?
– Тебе не следует так говорить, – заметила Пич неодобрительно.
Мужчина начал смеяться, и Лоис зло посмотрела на него, схватив Пич за руку и выводя ее из комнаты. Дрожащей рукой она дала Пич стакан воды.
– Обещай, – сказала Лоис, – что ты никому ничего не расскажешь, никому вообще. Особенно маме и Жерару.
Пич обещала, хотя ей было любопытно, почему это является таким секретом.
На следующий день они поехали в Сен-Жан на Кап Ферра, и было необыкновенно приятно увидеть бабушку. Она так была похожа на маму, и это успокаивало, так как Пич ужасно скучала по маме. И там был Джим, который ее смешил и играл с ней в прятки, помогал плавать и брал с собой ловить рыбу. И Леонора, ее вторая сестра, которая была похожа на Лоис, но была совершенно другой. Конечно, она любила и Леонору тоже, но не так, как Лоис.
Спустя некоторое время Пич начала замечать странные вещи. Все замолкали, когда она входила в комнату, и как бы надевали на лица яркие веселые маски, которые, как считали взрослые, могли позабавить детей, но их глаза не улыбались, как обычно. И когда они думали, что ее нет поблизости, их лица были какие-то вытянутые и серьезные.
– Война, – говорили они. – Итак, война.
На их лицах отражалась озабоченность, и Пич чувствовала страх, который скрывался за незнакомым словом.
Неожиданно все лихорадочно начали суетиться, торопливо паковать вещи, готовясь к отъезду. Джиму удалось достать места на корабле.
– Одно из последних, – как он говорил Лоис. – Совсем не остается времени, мы должны уезжать немедленно.
Пич потерла рукой свою гудящую голову.
– Пожалуйста, могу я остаться? – жалобно попросила она, беря Джима за руку. – Разве вы с бабушкой не хотите быть со мной больше?
Джим схватил ее на руки.
– Ты нужна нам, – улыбнулся он, – но ты нужна и маме с папой. Мы скоро опять увидимся, моя маленькая Пич, к тому же, несмотря ни на что, я отвезу вас на Марсельские острова, так что это еще не прощание.
Во время путешествия Пич чувствовала себя разбитой и уставшей. Она несколько раз засыпала, а проснувшись, с безразличным видом смотрела в окно и видела, что все машины едут в том же направлении – на запад, в Испанию. В машине было душно.
– Пожалуйста, – просила она, – давайте поедем обратно. У меня болят глаза и голова.
– Вытянись на сиденье и постарайся заснуть, дорогая, – предложила Лоис, сидя впереди с Джимом, – это отвлечет от долгой поездки.
– Но, Лоис, у меня действительно болит голова. – Пич наклонилась вперед, обняла шею сестры и положила пылающую голову на холодную щеку Лоис.
Лоис взяла Пич за руку.
– Джим, – сказала она тихим голосом, – я думаю, у нас беда.
Джим оторвал свой взгляд от дороги, и их глаза встретились.
– Она горит, у нее лихорадка, – сказала Лоис тихо. Возвращаясь на виллу, Лоис держала ее на руках. Леони поспешила им навстречу, удивленная и испуганная их неожиданным возвращением. Она схватила Пич и погрузила ее в ванну с холодной водой, постепенно добавляя лед до тех пор, пока прохлада не остудила пылающее тело Пич. Затем приехал доктор и тщательно осмотрел девочку. Лоис рассмеялась, когда он сказал, что это корь, опасный случай.
– Я всегда думала, что корь – совсем простая болезнь, – сказала она.
– Мы поедем на следующем корабле, – устало произнес Джим.
Пич становилось хуже. Голова болела так, будто разрывалась на части, ныли ноги. Затем что-то стало давить на грудь.
– Папа, – плакала она, мотая головой из стороны в сторону, стараясь избавиться от боли, напрасно пытаясь найти холодное местечко на подушке, которая стала мокрой от пота. – Папа!
– Это не корь, а полиомиелит, – сказал доктор Марнокс из больницы в Нейи, – редкое заболевание, которым болеют дети и молодые люди. Чтобы ей было легче дышать, мы наденем респиратор, но, мадам и месье, – его большие карие глаза смотрели на них, – я боюсь, что надежды мало.
Лоис бросилась к доктору:
– Что вы имеете в виду? – вскричала она. – Вы говорите, что моя сестра умирает?
Схватив его за лацканы накрахмаленного белого халата, она готова была убить его.
– Мадемуазель, мадемуазель, пожалуйста, – тщетно пытался он отстранить ее. – Я ничего не могу сделать, это болезнь, о которой мы очень мало знаем. Мы можем только надеяться.
Руки Лоис бессильно опустились, а доктор нервно поправил помятый халат.
– Мы все сделаем для нее. Мы все этого хотим.
– Доктор Марнокс, – раздался высокий чистый голос, – Моя внучка не умирает, вы поняли, месье? Она не умрет.
Доктор Марнокс нервно смотрел на яростную молодую даму и пожилую, охваченную тихим отчаянием.
– Конечно, нет, мадам, – успокаивающе ответил он, – Конечно, нет.
– Я останусь с ней, – сказала Леони, подходя к страшной белой двери, за которой была ее внучка.
Доктор посмотрел на Джима, беспомощно пожал плечами.
– Как она захочет, месье, – пробормотал он. – Мы сделали все, что могли.
Все трансатлантические линии были заняты, и разговоры прослушивались или их прерывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153