У Константина Вагинова был любимый автор Уолтер Патер с его книгой "Воображаемые портреты", которая была переведена на русский не менее известной личностью -- Павлом Муратовым. Мы завершаем наше рассмотрение цитатой из этой книги: "В искусстве, как в иных проявлениях духа, слишком многое зависит от того, кто воспринимает; высокий дар проникновения, пересоздает по-своему даже скудный материал, умея выказать себя даже при самых неблагоприятных обстоятельствах" (Патер У. Воображаемые портреты. -- М., 1916. С.94-95). Особенностью обэриутов в этом плане была не только вершина художественной цепочки со стороны автора, они достигали вершин и со стороны потребителя -- слушателя или читателя. Этот самозамкнутый на себя мир и позволил встроить и свою семиотику, и свою логику. Именно поэтому в этом мире анекдот мог быть равен роману, а Даниил Хармс в виде икры мог бы быть съеден собственным дядей, чего, к счастью, все же не случилось. Мы также не можем представить их убеленными сединами академиками, это молодой мир, позволяющий достичь интенсивного общения. И это, конечно, устный, а не письменный мир, в нем все готовилось для сегодняшнего потребле
формалисты в литературе и в жизни 295
ния и для конкретных людей. Мы же сегодня смотрим в осколки некогда блистательных венецианских зеркал.
Генрих Риккерт написал: "Жизнь одно, а мышление о жизни другое. Нельзя то и другое превращать в неразличимое единство" (Риккерт Г. философия жизни. -- Пг., 1922. С.65). Обэриуты опровергают это. Подобное высказывание верно лишь при стандартном течении жизни. Когда обэриуты моделировали жизнь сами, мышление о жизни и жизнь естественным образом сближались. Отсюда резко возросший уровень символизма в самой жизни, поскольку она порождается на равных с текстом.
М.Волошин возражал в этом плане против термина символический театр, "потому что театр по существу своему символичен и не может быть иным, хотя бы придерживался самых натуралистических тенденций. Театральное действо само по себе не может совершаться нигде, как во внутренней, преображающей сфере души зрителя -- там, где имеют ценность уже не вещи и существа, а их знаки и имена. В душе зрителя все, что происходит на сцене, естественным процессом познания становится символом жизни" (Волошин М. Метерлинк // Волошин М. Автобиографическая проза. Дневники. - М., 1991. С.125).
Обэриуты открыли новые формы жизни, лишь затем введя в них литературу. И литература эта становится элементом жизни, неустранимым из нее, словно перформативные высказывания, отмеченные ДЖОНОМ Остином. Приведем письмо Хармса к Липавским (его первую часть):
"Дорогая Тамара Александровна и Леонид Савельевич,
спасибо Вам за ваше чудесное письмо. Я перечитал его много раз и выучил наизусть. Меня можно разбудить ночью, и я сразу без запинки начну: "Здравствуйте, Даниил Иванович, мы очень без вас соскрючились. Леня купил себя новые..." и т.д. и т.д.
Я читал это письмо всем своим царскосельским знакомым. Всем оно очень нравится. Вчера ко мне пришел мой приятель Бальнис. Он хотел остаться у меня ночевать. Я прочел ему ваше письмо шесть раз. Он очень сильно улыбался, видно, что письмо ему понравилось, но подробного мнения он высказать не успел, ибо ушел, не оставшись ночевать. Сегодня я ходил к нему сам и прочел ему письмо еще раз, чтобы он освежил его в своей памяти. Потом я спросил у Бальниса, каково его мнение. Но он выломал у стола ножку и при помощи этой ножки выгнал меня на улицу, да еще сказал, что если я еще раз явлюсь с этой паскудью, то он свяжет
формальное направление 296
мне руки и набьет рот грязью из помойной ямы. Это были, конечно, с его стороны грубые и неостроумные слова. Я, конечно, ушел и понял, что у него был, возможно, сильный насморк, и ему было не по себе..."
(Хармс Д. Полет в небеса. - Л., 1988. С.466).
Интересно и другое, свою инонорму они вводили, опираясь как бы на реальное знание ее значимости. Собственно, вероятно, именно так высоко их и оценивали их современники. Естественно, часть из них. Приведем мнение М.Бахтина: "Я бы сказал, Вагонов в этом отношении -- совершенно уникальная фигура в мировой литературе, уникальная фигура. И вот очень жаль, что его не знают, что его забыли. А когда я уезжал, Вагонов уже был болен: у него начинался туберкулез. И вскоре после моего отъезда он и умер от туберкулеза, поддержки он не получал никакой" (Беседы В.Д.Дувакина с М.М. Бахтиным. -- М., 1996. С.198). Произошла как бы вспышка инонормы, которая затем была "притушена" жизнью.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Формирование семиотики прошло у нас длительный путь, прежде чем оно завершилось Московско-Тартуской школой, и на этом пути, вероятно, ценен каждый шаг.
Пройдя этот путь зарождения семиотических идей, мы можем вновь вернуться к рассмотрению внешних составляющих, которые способствовали зарождению этих идей. Перечислим, как нам представляется, наиболее существенные из внешних параметров:
А. Религиозный -- идея соборности, будучи взглядом целого, а не частного, привлекает системные идеи, усиливает тягу к общим теориям, что происходит, к сожалению, в ущерб конкретным анализам и конкретным исследованиям.
Б. Цивилизационный -- Россия всю свою историю находится на стыке цивилизационных парадигм, имея в своем составе как европейскую, так и азиатскую составляющую. Одновременно для России всегда очень важны внешние влияния, ее культура постоянно формируется под давлением иносемиотики -- татаро-монгольской, французской, немецкой. Столкновение семиотических языков делает . более явным ощущение своего собственного языка культуры как
формалисты в литературе и в жизни 297
конвенционального, облегчает его понимание как семиотической (условной) структуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128