ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

пианистка стучит по обугленным, оплавившимся клавишам; неожиданно внимание их привлекает какое-то поблескиванье, над темной поверхностью вспыхивают серебристые линии, они складываются в очертания женских талий, – вдруг вырисовывается площадь, набережная, купола, дома, столп с крылатым львом, каналы, графика катастрофически оплотняется, в глаза бьет синева неба, вод, белизна и тяжесть куполов, зелень листвы, янтарь виноградной кисти в корзине, линия бедра под темной тканью, – и вновь все – лишь серебристый скелет графики, неслышные жалобы скрипок, или рыбок с женскими талиями, или чьих-то душ; клавесин наигрывает легкомысленный мотивчик, что-то почти ресторанное, и вступает пианистка, лица ее не видно, капюшон низко надвинут, – только костлявые пальцы ударяют по изуродованным страшным пламенем клавишам, и астронавты уходят, отдаляются очертания этой местности, виден абрис земли, неясный светящийся след ее в пространстве – и все пропадает.
Он покосился на окно. За занавесками нечто серо-кофейное, словно окна заляпаны чем-то. Это ставни, вспоминает он. Внутренние. Гарик собирался их снять, но забыл.
Хотелось пить. Но под толстым ватным одеялом он хорошо согрелся. А в доме довольно прохладно. Да попросту холодно! И он решил потерпеть.
Он подумал обо всем, что произошло. Это воспоминание было похоже на аккорд... Все-таки человек мыслит не словами, по крайней мере, он, Виленкин. Мысль быстрее и обширнее, глубже слова.
Самое главное выразила Леночка. Если бы Д. М. Или кто-то еще. Любой мэтр, монстр. Нет, Леночка. Соратница. Соучастница. С задатками декабристской жены. Можно сказать, что они давно пребывали в «Сибири». Отправились туда сразу с наступлением новых времен демократии и свободного рынка. Нет, немного позже, после смерти Георгия Осиповича. Он еще им помогал.
Несмотря ни на что они были вместе и надеялись на... сибирскую звезду? да, что из искры, мол, возгорится пламя. Не возгорается, пшик.
Ждать еще четыре года? Неизвестно, вспомнят ли о нем в следующий раз. Могли бы проводить фестиваль чаще.
Еще четыре года заклеенных лаком чулок. И всего прочего: треснувшего, прохудившегося, потертого, сдерживаемого, оскорбительного – и в том же духе. Но у настоящих, исторических сибирских жен были хорошие чулки, дома.
Вообще-то нелепое сравнение.
Сейчас времена нелепых сравнений.
Не возводи личные нелепости в ранг всеобщности.
Он посмотрел на темную иконку в рушниках.
Неужели Гарик столь всеяден? Впрочем, от него всего можно ожидать. Слушает же он эту африканскую музыку ларьков и при этом поминает Губайдулину.
«Сад радости и печали» для флейты, альта и арфы – вещь, на мой взгляд, слишком причудливая, изысканная...
С улицы не доносилось никаких звуков. И неизвестно, существовал ли еще там мир.
Может быть, все уже было только чьей-то музыкальной памятью. Ничьей. Памятью самой по себе. Возможно ли это? Скорее всего, очередная иллюзия.
Леночка все это время тоже питалась иллюзорными надеждами. И наконец-то поняла.
А он давно догадывался. Он с младых ногтей ощущает это. Трудно объяснить. Привкус горечи, бедности, тщеты. И фестиваль – очередная иллюзия.
В последнее время на него находило что-то... точнее, он сам как бы выходил из какого-то круга и бросал на все какой-то хищнически беспощадный взгляд, нет, просто беспощадный, в хищничестве страсть, а это был взгляд, в котором остыли нормальные и любые чувства. И тогда люди ему представлялись единицами, структурами, похожими на проволочные фигурки, – силуэты двигались друг за другом, это было нечто вроде хоровода... Нет, хороводы в прошлом. А в настоящем одинокие кружения, одинокие коленца и па, жалкие и бессмысленные, над черным провалом. И взгляд Виленкина наезжал, как око телекамеры, на эту черную бездну, – здесь он всегда останавливался.

3

– Рано выпал.
– Я проснулся, так, думаю, все, опоздали.
– И я, папа?
– Ты в первую очередь.
– Тебе еще положить?
– ...но глянул на часы. Четыре. Еще спать и спать. А светло.
– Галка, не пачкай рукав!
– Может, начались белые ночи?
– Белые ночи?
– Поменьше говори.
– Ну-ка, что там...
– Выключи, пожалуйста, радио, у меня болит голова от вашей музыки.
– И от моей?
– От твоей нет.
– А от чьей?
– Ты уверен, что он справится?
– Потихоньку будет носить по одному полену.
– Надо же. Кошмар.
– Кто будет по одному полену?
– Один человек.
– Такой слабак?
– У него одна рука.
– Однорукий?
– Галка! Папа опоздает.
– Да.
– Как ты думаешь, надевать уже пальто?
– Не знаю. Уже без двадцати...
– Спасибо.
– Допей.
– Тараканы допьют.
– Ч-ч-ч!.. не кричи.
– А что.
– Соседи услышат, подумают... Но мы же их вытравили.
– Еще неизвестно, мамочка. Может, двое-трое где-то засели.
– Не кричи, сказано тебе.
– Я не кричу, просто разговариваю.
– Сама знаешь, какая здесь...
– Как в карточном домике. Поехали! по коням.
– Галчонок, а поцеловаться со своей мамочкой?
– Как будто мы... ну, пошли, пошли. Пока еще разогреешь мотор.
В лифте они спустились, вышли из подъезда. Фу, пахнет, сморщила девочка нос. В подъезде пахло скверно. Зато на улице было свежо. На клумбах, деревьях с желтыми, багряными и еще даже зелеными листьями лежал снег. Девочка в белой вязаной шапочке и желтой куртке протянула руку, взяла с ветки снег. Отец открыл дверцу, достал щетку, смахнул снег. Во дворе гуляла женщина с ньюфаундлендом. Отец завел мотор.
– А ты без шапки.
– У меня волосы длинные.
Она улыбнулась, но ничего не сказала. Он злился, если касались его лысины. В хорошем расположении он говорил, что это еще не лысина, а так, небольшая прогалина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики