За всем этим добродушным, почти дружеским подшучиванием, за всем беззаботно-деловитым фасадом хорошо устоявшихся рабочих отношений стоял простой и неприглядный факт: личный секретарь Хранительницы — это сила, с которой следует считаться. А Дийнарра тор Шеррн — сила, с которой не считаться просто опасно.
Даже мне. Особенно мне.
Сегодня с ней было что-то не так. Не тот тон, не те шутки, не тот агрессивно-критичный и в то же время потрясающе эффективный стиль решения проблем. Она точно сопротивлялась работе, тормозила ее, отбрыкивалась. Неуверенно, нервно, бессистемно. Совсем не похоже на ту Дийнарру, которую я знала и ценила.
Сила, с которой следует считаться.
Я вздохнула, сказала последнее «прости» мыслям о вечном, добром и светлом и полностью сосредоточилась на возникшей проблеме с персоналом.
— Дийнарра, подойди, пожалуйста.
Подошла. Грациозно, но как-то медленно, неохотно. Повинуясь движению ушей, опустилась на колени перед креслом, выжидательно и настороженно глядя на меня снизу вверх.
Дела, похоже, совсем плохи.
— Дийнарра, что с тобой?
Опущенные глаза. Ресницы отбрасывали длинные тени на перламутровые скулы.
— Со мной, Хранительница?
Ауте, неужели все так плохо?
Пластиковая стена, отделявшая меня от реальности, истончилась и стала вдруг прозрачной. Опасность. Я почуяла опасность, угрожающую так тщательно выстроенным планам, и этого оказалось достаточно, чтобы очнуться.
Теперь я видела ее всю, от лихорадочно блестящих глаз до сложенных в ритуальном жесте терпения пальцев. Аррском жесте. Жесте, который Дийнарра тор Шеррн никогда бы не применила сознательно. Бездна милосердная, девушка действительно была вне себя.
Что она натворила?
— Дийнарра, ты ведь не пытаешься саботировать Бал?
Бал, организованный прежде всего для установления прочных эмоциональных связей с людьми. Бал для взывающих к инстинктам, к глубоким подсознательным импульсам смертных, к тому, что они не признают, во что отказываются верить и что приобретает еще большую власть над их метущимися душами.
Дийнарра считала, что любые связи с людьми вредны нам. С первого своего дня на Эль-онн она очень последовательно проводила эту политику, и именно потому я выбрала ее первой помощницей: чтобы мои идеи оспаривались оппонентом, оперировавшим знаниями и фактами, а не просто исходящим слепой ненавистью. Однако холодная отстраненность бывшей дарай-княгини не означала, что ненависти в ней не было. Отнюдь.
Сложите посылку один и посылку два, получите простейший силлогизм.
Она откинула голову назад и засмеялась. Тихий, мелодичный смех, в котором только очень тренированное ухо могло уловить нотки истерики. Я сидела, с ногами забравшись в огромное, старое, полуразвалившееся и очень удобное Арреково кресло и ждала, пока бывшая дарай-леди, ставшая теперь эльфийкой, прекратит хохотать над моими словами.
— Какая концентрация на цели, моя госпожа... Похоже, вы уже просто физически не способны заметить ничего, что не угрожает вашим драгоценным планам, не так ли?
Я смотрела холодно и отстраненно. Стена снова начала наливаться молочно-белым туманом, но пока оставалась прозрачной. Саботажа нет, это понятно. Но что происходит? Природное любопытство эль оказалось достаточно мощным драйвером, чтобы несколько разогнать предсмертную летаргию. Что же с ней все-таки происходит?
— Антея... — Дийнарра говорила очень мягко, как говорят с больным ребенком или психически нездоровым человеком. — Тебе не приходило в голову, что есть те, кто не хочет тебя терять?
Это... позволило взглянуть на ситуацию с новой точки зрения. Дийнарра... горюет? Возможно ли такое?
Я вызвала в сознании привычный образ своей личной секретарши и помощницы: эффективной, язвительной, властной. А затем, впервые за все эти годы, позволила проступить сквозь него иным воспоминаниям: холодная, вонючая камера, месяцами не видевшая света. Истощенное перламутровое, существо, прикованное к стене. Безумные глаза, ворох спутанных, кишащих паразитами волос, и яростная мольба, больше похожая на приказ: «Убей!»
Тишина эльфийских покоев, блики и шепот эмоционального кружева, оплетающего стены. Шелест шелковых складок, разметавшихся по полу, когда потрясающе красивая женщина грациозно опустилась на колени у моих ног: «Позвольте служить Вам, Хранительница!». Сила и властность, живой камень, блестящий во лбу.
Может ли Дийнарра, дарай-леди до кончиков ногтей, как бы она ни старалась это отрицать, испытывать признательность?
А почему нет? В моей жизни уже был один дарай, который, вопреки обыкновению своего народа, позволил личным чувствам вмешаться в политический расчет. И одного, право же, более чем достаточно. Сейчас не хватало только, чтобы Дийнарра, руководствуясь какими-то неясными человеческими представлениями, начала вмешиваться в и без того запутанную ситуацию.
Она громко фыркнула, но на этот раз воздержалась от смеха. Покачала головой, пробормотала что-то вроде традиционного эльфийского:
— Непробиваемо...
Затем чуть громче и более официальным тоном:
— Хранительница, я бы никогда не позволила себе вмешаться. Все ваши указания выполнены в точности. Зал уже почти готов, сейчас заканчивается отработка мер безопасности. Атакующие просили передать, что они были бы благодарны, если бы вы предупредили их о готовящемся событии как минимум за три месяца, а не за три дня. И не только они. Я уже отправила все приглашения и получила ответы. Отряды коммандос совершили рейды в дома тех гостей, которые могли бы... постесняться явиться на столь знаменательное событие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140