Но старшая услышала. Развернувшись, она отвесила Серении увесистую оплеуху.
– Будешь тут жить! – рявкнула она, полыхнув глазами. – И тебе это будет нравиться, если не хочешь, чтоб тебе обрили бошку и урезали пайку!
Серения от ужаса отшатнулась. Изомира придержала ее.
– Вы теперь на государевой службе! – разорялась старшая. – Меня звать Тезейна. От вас сего и надо – работать и повиноваться. Пока вы торчите здесь, я ваша мама, ваша богиня, и ваша царица!
– Странно, – пробормотала Серения тихо, но сердито, когда старшая ушла, – не припомню, чтобы моя мама была Смертной Каргой.
По бараку пробежал смешок.
– Добро пожаловать в Харфанет, – проговорил кто-то. – Царство грязи, самоцветов и червей.
В ту ночь Изомира долго не могла уснуть. Хрустальный луч Лилейной луны заглядывал в окошко над ее койкой, и в его свете девушка оглядывала камушек, брошенный ей стражником. Она стерла с него грязь, вытащила с самого дня мешка резец и принялась царапать тусклую корку. Царапины поблескивали хрусталем. Изомира трудилась, пока не расчистила окошко размером с ноготь большого пальца. В глубине оказался аметист, пронизанный вмерзшими в камень смутными тенями и радужными искрами. Это было словно окно в иной мир, в мир, куда Изомира хотела сбежать. Камень в ее руке казался образом богини. И она трудилась над ним, покуда не уснула с резцом в руке.
В последовавшие недели этот тайный труд только и спасал ее рассудок от нескончаемой муки рудников.
Рекрутов загоняли в глубокие шахты, по узким туннелям, в которых приходилось сгибаться чуть не вдвое, и там, в недрах земли, им приходилось по десять-двенадцать часов врубаться в стены, откалывая самоцветные желваки. Изомира, уже привыкшая к вечному холоду, сырости и усталости, терпела. Тех, кто боялся или просто отказывался работать, наказывали.
Когда это случилось впервые – когда хрупкая светловолосая девочка, которой на вид следовало еще с куклами играть, шарахнулась от черного провала шахты, – Изомира и Серения попытались защитить ее от гнева Тезейны. Кончилось это тем, что охранницы схватили и их, и били едва не до потери сознания. В память Изомиры навек впечаталось выражение лица Тезейны, снова и снова взмахивавшей могучим кулаком – незамутненный мучительский восторг.
Это сломило девушку. Не сама боль. А то, что в ее мирном и благостном мире, в царстве Гарнелиса, находились люди, с таким наслаждением ее причинявшие.
«Этого не случилось бы, останься с нами Беорвин», тоскливо думала она позже, и знала, что лжет сама себе. Даже Беорвин не мог бы уберечь их – его одолели бы число, и наказали еще более жестоко.
Старшим над рудником стоял человек суровый и жестокий, и все стражники, будь то мужчины или женщины, подбирались, похоже, за злобу и неустанную потребность насаждать порядок. Многие, как говорилось, были родом из Торит Мира, и в них текла кровь дикарей, но те, кто происходил из Эйсилиона, Норейи, даже Параниоса, были ничуть не лучше. Веселые и доверчивые души не склонных к неповиновению рекрутов не могли быть преданы более глубоко.
Пока рудокопы молчали. Они трудились, принимали пайки, и вечерами с облегчением падали по койкам. Покуда остальные спали, Изомира вынимала полуоформленную статуэтку и трудилась над ней, покуда сон не сморит и ее. Камешек превращался в пышную женскую фигуру с распущенными волосами и склоненным ликом – воплощенная в лиловом хрустале богиня Брейида, защитница и целительница.
– Думаешь, это когда-нибудь кончится? – спросила Серения на седьмой день, когда по время краткого перерыва на обед они сидели рядом, прислонившись к стене прохода. Низкий потолок поддерживали стойки из бревен, и подвешенные на крючьях фонари бросали на бугристые стены круги света. Изомира и Серения прошли на пятнадцать шагов дальше, чем остальные работники, так что вокруг не было никого.
– Я тут думала о том, что сказал Беорвин – помнишь, что царь все делает к лучшему, что мы должны быть рады служить ему, ля-ля-ля, все такое?
– Ну и? – подбодрила ее Изомира.
Лицо и руки Серении были покрыты грязью. Имми и сама забыла, что такое мыть руки перед едой.
– Я в это не верю. Или царь не знает, или ему все равно. Так или иначе, а нам врут.
– С чего же началась эта ложь? – тихо подумала Изомира вслух.
Серения вздохнула, нагнулась вперед, потирая плечи, потом встала.
– Пойду облегчусь. Ужас, что со мной делает эта холодина.
– Не стоит брести всю дорогу до уборной, – посоветовала Изомира. – Просто зайди в туннель подальше, и все.
Серения, поколебавшись, бросила взгляд в черные глубины за поворотом, где они с подругой скребли стену.
– Нет уж, спасибо, я лучше пройдусь.
Подхватив свой фонарь, она двинулась к выходу из рудника, где наспех выкопали отхожую яму. До Изомиры доносились голоса Лата и прочих рекрутов.
Оставшись в одиночестве, Имми прислонилась к стене и попыталась отдохнуть хоть пару минут.
– Человек, – прошептал кто-то прямо ей в ухо. – Не бойся. Я друг.
Имми чуть не подпрыгнула. Сердце нее ушло в пятки. Повернув голову, она увидела рядом с собой серую фигурку, ростом едва ли больше локтя. Карла был наг и мускулист; голову его венчала копна черных кудрей.
– Не кричи, – прошептал он странным гнусавым голоском. На плоском, круглом личике сияли умом огромные черные глаза. Выражение его было совершенно человеческим – беспокойство и страх. Когда карла вышел в круг света, Имми поняла, что кожа его отливает серебром. – Прошу. Мне нужна твоя помощь.
– Кто ты?
– Я из народа замфераев, которых люди называют подземцами или – в менее почтительном расположении духа – червяками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175