— На что?— На то, что его работу за него сделаем мы. Вернее, не надеется, а вынуждает ее сделать. Знает, что сорвать акцию мы не решимся, потому что сидим на крючке, и смело идет на обострение. Могу держать пари, что, когда дойдет до дела, он, вместо того чтобы стрелять, будет тянуть резину.— Чтобы спровоцировать на стрельбу нас?— Совершенно верно. Я все это еще в тире сообразил, когда он с трех метров в машину мазал. Подумал — зачем ему мазать, если все прекрасно знают, как он умеет стрелять. И нашел один ответ — он вынуждает нас подумать о запасном варианте.— Который мы и придумали.— Естественно. Нам ничего не оставалось, как подстраховаться на случай его мазни. Только на самом деле он задумывал запасной вариант не как запасной, а как основной. Он готовил в киллеры нас.— Зачем ему все это надо?— Заказчику требуется, чтобы объект зачистил именно он. А он не хочет, чтобы он. Он хочет, чтобы кто угодно, но только не он. Если я его правильно понял, то он надеется с нашей помощью прихлопнуть двух зайцев — зачистить объект, чтобы выполнить заказ, но при этом зачистить не своими, а чужими руками — нашими руками.— Паны дерутся, а у холопов чубы трещат? — вспомнил подходящую пословицу майор Проскурин.— Да, он решил все поставить с ног на голову.Раньше мы, подтасовывая факты, прикрывались от закона им, а теперь он хочет, чтобы измазались мы, а он остался чистеньким.— Ловко! — вынес заключение майор Проскурин. — Если дело сорвется, то судить будут нас. Если пройдет гладко, то он будет иметь на нас убойный компромат.— Но ничего, мы тоже не пальцем деланы, — усмехнулся генерал.И раскрыл вторую сумку.В сумке должно было быть оружие. Должны были быть пистолеты-пулеметы, которые следовало использовать в случае, если Иванов промахнется. По крайней мере, так предусматривалось планом. Но в сумке лежали не пистолеты-пулеметы, в сумке лежали завернутые в полиэтиленовые мешки револьверы. Точно такие, какой был у Иванова.— Все понял? — спросил генерал.— Кажется, начинаю понимать... — тихо сказал майор. — Он перевернул ситуацию в свою пользу, а мы перевернем в свою. Перевернем еще раз!— Точно! — согласился генерал. И заговорщически подмигнул...Генерал придумал, как обдурить Иванова, до того придумав, как Иванов собирается обдурить его. Нужно отдать ему должное — он нашел выход из практически безвыходной ситуации, но только из ситуации, которой не было, которую он создал сам. Как глупый щенок, он ловил хвост врага, который на самом деле был его собственным хвостом... Глава двадцать седьмая Уже вторую неделю бывший следователь по особо важным делам Старков не давал интервью и не снимался на телевидении, потому что маялся с французами. С целой группой телевизионных журналистов, прибывших из Парижа для съемок документального фильма, целиком посвященного “Русскому монстру”. Фильм заказал один из общенациональных каналов, который хотел рассказать своим зрителям о похождениях преступника, взявшего в Париже заложников и сбежавшего из тюрьмы, откуда до него никто сбежать не мог.Французы были в России неделю, но никак не могли приступить к работе, потому что пили. Водку.Вначале в ресторанах.Потом в банях.Потом просто в гостях.— А когда мы начнем работать? — то и дело интересовались французы.— Работа не волк... — отвечали пословицей русские милиционеры. И разливали водку.— Нет, нет, мы больше не будем. Мы больше не можем, — отнекивались французы.— Будете, — уверяли их милиционеры. — За Париж — будете!И поднимали стаканы.— За столицу мира — за Париж! Чтоб он тыщу лет стоял!За Париж не пить было нельзя. В особенности французским подданным. И французы вздыхали и пили...На следующий день у них ужасно болела голова, но им предлагали испытанное народное средство. И... И все начиналось сначала. Русские подполковники, полковники и даже генералы рассказывали коллегам, как они обожают Францию и терпеть не могут Россию, предлагали вечную дружбу, лезли целоваться и обниматься и обещали разбиться в лепешку, чтобы сделать для новых друзей что-нибудь хорошее.Но на рабочем месте те же клявшиеся в любви до гроба подполковники и полковники прятали от своих вчерашних собутыльников глаза, сетовали на заевшую их вконец бюрократию, зачитывали параграфы служебных инструкций и кивали на вышестоящее начальство. Вышестоящее начальство, тоже вчера лобызавшееся с французами и предлагавшее им свою помощь, а если понадобится, то и жизнь, ссылалось на свое начальство и на засилье в стране бюрократии.Но новым вечером все те же подполковники и полковники тащили французов в гости, пили с ними на брудершафт и обещали как не фиг делать решить все их проблемы.Понять столь разительную между днем и вечером разницу французы не могли.— Вы поймите, у нас так дела не делаются, — сколько раз объяснял им Старков.— А как делаются?— Вот так делаются, — многозначительно потирал Старков палец о палец.— Но это служебное преступление! — возражали французы. — Они потеряют все — работу, положение в обществе, пенсии, самоуважение.— У вас, может, и потеряют, а у нас только приобретут. Вы поймите, платят милиции мало, меньше, чем им нужно...— Мало? — поражались французы, вспоминая гекалитры употребленной за последнюю неделю водки, которые суммарно стоили, наверное, как новая машина.— Так ведь у них и расходы! — возражал Старков, щелкая себя указательным пальцем по шее.— О да! — закатывали глаза французы.И доставали франки...— Да вы что! — возмущались полковники и генералы. — Русские милиционеры денег не берут! Тут уже терялся Старков.— Вот если бы вы приняли летом нас в гости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102