— Ну что же вы? — удивился генерал Трофимов, дернув застрявшего Иванова за Правую руку.Иванов потерял равновесие и, утаскиваемый в салон за обе руки, уперся лицом в крышу кабины.Чего это они?..И тут же его запястья обхватила холодная сталь браслетов и раздались два практически одновременных щелчка.— Уф-ф... — облегченно сказал генерал.— Я думал, будет хуже, — вздохнул майор Проскурин.Иванов стоял, пристегнутый наручниками к сиденьям, растянутый, словно на дыбе. Сопротивляться он не мог, сопротивляться было бесполезно.— Чего это вы, чего? — захныкал Иванов.— Кончай придуриваться, — довольно грубо, как давно не говорил, сказал майор Проскурин. И потянул из кармана пистолет.— Вы что хотите? — напряженно спросил Иванов, хотя и так все было ясно. Предельно ясно.Майор передернул затвор, досылая патрон в ствол, и поднял пистолет на уровень головы Иванова.— Выше, — сказал генерал. — Вот сюда, — ткнул в голову пальцем. — Они его вот сюда.Раны на теле Иванова должны были располагаться точно там же, где были на трупе, так как киллеры могли запомнить, куда стреляли. А киллеры не должны были обнаружить подмены. Киллеры должны были считать эту жертву своей.Майор передвинул дуло пистолета чуть выше.— Да, так, — кивнул генерал. Майор повернулся к Иванову, взглянув ему в глаза.— Ну все, — сказал он. И нехорошо улыбнулся. Только теперь Иванов сообразил, что с ним хотят сделать. И отчаянно заверещал и задергался, пытаясь высвободиться. Но генерал сзади уперся ему в поясницу коленом, жестко прижимая к машине. Крикнул:— Не тяни!Майор сунул указательный палец в скобу и нажал на спусковой крючок.Грохнул выстрел!..Но Иванов его не услышал. Что-то тяжелое, как обух топора, ударило его по голове, отбрасывая ее в сторону, и больше он уже ничего не почувствовал... Глава пятьдесят восьмая — Повторите! — дрогнувшим голосом попросил гражданин Корольков по кличке Папа.— Он умер, — еще раз сказал голос в трубке. Очень буднично сказал. Иванов умер!..— Когда это случилось?— Час назад.— Это точно? Вы уверены? — на всякий случай переспросил не верящий в собственное счастье Папа.— Абсолютно. Я присутствовал при его уходе. Его больше нет. Примите мои соболезнования... Папа бросил трубку.Подробности его не интересовали — его интересовало главное. А главным было то, что Иванов мертв!Мертв!!Его главного и единственного врага не стало!Груз, который давил на него все последнее время, был наконец сброшен...Папа облегченно вздохнул и вызвал “шестерок”, несмотря на то что была поздняя ночь.— Назавтра отмените все встречи. И... И принесите водки. Много водки!..“Шестерки” все поняли. Все поняли без слов. Папа пил за упокой души мочилы!“Шестерки” купили водки Папе и купили водки себе. Потому что они были рады не меньше Папы. Они были рады больше Папы — его мочила только пугал, а их “жмурил”!— Все, кранты мочиле! — делились радостной вестью друг с другом “шестерки”. — “Зажмурили” падлу...Скоро водка кончилась, и пришлось бежать за новой. Но и та тоже быстро закончилась. Потому что такой повод, уж такой повод!..Папа в отличие от “шестерок” пил меньше, и пил в одиночку. Он свое счастье ни с кем делить не желал.Он пил, вспоминая события не такого уж далекого прошлого. Но теперь уже точно — прошлого! Вспоминал поселок Федоровку, улицу Северную, Швейцарию...Классным мочилой был этот Иванов... Такой мочила!.. Всем мочилам — мочила! В Федоровке четырнадцать пацанов вглухую заделал! Голыми руками!.. Если бы Папа своими глазами не видел, никогда бы не поверил. Но он видел!.. Такое видел!..Папа налил еще один стакан. И залпом выпил.За упокой души мочилы, который теперь в землю залег червей кормить.А он. Папа, остался. И теперь может подумать...Теперь, когда его не стало, можно было подумать о делах, в том числе об оставшемся бесхозном золоте партии.Но не теперь подумать, завтра... Все — завтра... Глава пятьдесят девятая Киллеры тоже пили, пили положенные им боевые сто грамм, пили стоя, в соответствии со старой армейской традицией отмечая удачное завершение боевой операции.Дело сделано, все живы и целы — чего еще надо.— Ну, вздрогнули!..Спирт из граненых стаканов перетек в луженые глотки. Все крякнули и сели.Это не важно, что пили не за взятый караван и не за выход из окружения. Здесь тоже война. Здесь тоже стреляют. Ты стреляешь и в тебя стреляют...Здесь они потеряли не меньше, чем там. Гришку потеряли, которого расстреляла охрана убитой им випперсоны. Сергея — его шлепнул при аресте милицейский снайпер, когда он отказался сдаваться. В отличие от него Пашка сдался, но его зарезали в следственном изоляторе урки.— Ну что, еще по одной...Они встречались редко, вернее, почти не встречались, так как давно работали соло. Профессия киллера не терпит толкотни — чем больше посвященных в планы операции, тем выше вероятность утечки информации. Раньше они верили друг другу безоговорочно, теперь — не могли. Теперь они верили только себе.Последний заказ был исключением из правил. Последний заказ потребовал коллективной работы — так захотел заказчик. Впервые за многие месяцы они собрались вместе и почувствовали себя не киллерами, почувствовали — подразделением. Как раньше...Это была глупая иллюзия. Но желанная иллюзия.— Ну что?..— Давай наливай.Спирт лился легко, как лилась на боевых кровь. Они вспоминали о войне, где убивали больше и убивали бесплатно. Но те трупы они вспоминали с гордостью, а эти... Эти предпочитали не вспоминать. Хотя за эти они получали деньги.— Ну что?..— Наливай!.. Глава шестидесятая Утром случилось похмелье. Потому что когда всю ночь столько водки, то можно представить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102