Я даже сказала Энид, что теперь вас не возьмут ни в какую другую газету. Так оно и есть?
— В общих чертах, да.
— Она подтвердила, что вы заезжали в Саутуортскую школу и виделись с Робертой. Та выразила ей свое недовольство по поводу вашего визита. Насчет того, что вы были у Тома, она не знала. Я сказала, что вы заезжали к обоим, чтобы извиниться. Это так?
— В определенной степени.
— Энид в конце концов поняла, что вы вправе винить нас за происшедшее. И согласилась, что мы должны вам помочь. Материально.
На крыше дома на другой стороне улицы Флетч видел пожилых мужчину и женщину, сидевших на складных стульчиках под солнцезащитным зонтиком. На металлическом столике стоял шейкер с «мартини» и тарелка с крекерами и сыром. У ног мужчины лежала газета. Женщина что-то сказала, и мужчина рассмеялся.
— Разумеется, мы не знаем, сколько зарабатывает журналист, — продолжала Франсина. — Но подумали, что вам потребуется добрых полгода, чтобы вновь обрести вкус к жизни, найти новые интересы, новую профессию. Успокоиться и избавиться от этой навязчивой идеи. Возможно, путешествие очень вам поможет. Вы также можете использовать полученные от нас деньги на обучение в институте.
Франсина глубоко вдохнула.
— И я вам очень благодарна, что вы раскрыли мне глаза на Тома. Мы понятия не имели, что с ним происходит. Энид полетела в общежитие и выяснила, что вы сказали правду. Она нашла его в ванне, как вы и говорили. Лежал, наглотавшись таблеток, отключившись от реальности. Энид тут же переправила его в закрытую клинику. Специалисты помогут ему избавиться от вредной привычки. На это потребуется время, но с ним все будет в порядке. Так что за Тома мы у вас в неоплатном долгу, Флетч. И чисто по-человечески…
Франсина не договорила. На крыше напротив мужчина налил женщине «мартини».
— Короче, мы с Энид решили загладить свою вину и выдать вам полугодовое жалование, — радостно возвестила Франсина. — Мы проведем выплату через «Уэгнолл-Фиппс», так что на нашем благосостоянии эти расходы не отразятся. Делайте с этими деньгами, что хотите, поезжайте, куда хотите. Дайте себе шанс начать новую жизнь.
— Нет.
— Что?
Флетч по-прежнему смотрел в окно.
— Нет.
Франсина на мгновение даже потеряла дар речи.
— Послушайте, разве не за этим вы пришли сначала к Энид, а затем ко мне? Вы же чувствовали, что мы перед вами в долгу? Будьте честны с самим собой. Разве вы не надеялись, что мы вас поймем и поможем выкарабкаться из той ямы, в которую вы угодили?
— Нет.
— А что вам не нравится? Мы предложили недостаточную сумму? Вы же рассчитываете на нашу финансовую помощь, не так ли?
— Нет.
В комнате повисла гнетущая тишина. На улице начали сгущаться сумерки.
Флетч наблюдал, как пожилая пара сложила стульчики, собрала газету, шейкер, стаканы, тарелку с сыром и крекерами и ретировалась через люк.
Глава 37
— Наверное, Мелани ждет не дождется вашего перевоплощения.
Он повернулся достаточно быстро, чтобы увидеть ее дрогнувшие губы и мелькнувший в глазах испуг. Ибо секундой позже ее лицо выражало разве что тревогу за его психическое состояние.
— Что теперь у вас на уме?
— Мелани. Ваша лошадь. Ваша лошадь в Калифорнии. Ее же не продали.
— Что значит, моя лошадь?
— Я понятия не имею, как такое возможно, но вы — Том Бредли.
— Мой Бог! — ахнула Франсина. — Вы окончательно свихнулись.
Взгляд Флетча уперся в груди Франсины.
— Возможно.
— Сначала вы заявили, что Энид убила Тома, теперь говорите, что Том — это я, — она выдавила из себя смешок. — Похоже, за полгода вам не оклематься.
Флетч по-прежнему смотрел на Франсину.
— Должен признать, вы прекрасны.
— Энид не продала лошадь Тома, Мелани или как там вы ее назвали, потому что я — мой брат? Энид была занята, очень занята, знаете ли. Семейные дела, руководство крупной компанией. Да о лошади она и не вспоминала.
— Вы ездите верхом. Я видел это сегодня своими глазами. На восемьдесят девятой улице.
— Да, я обожаю ездить верхом. И мой брат любил ездить верхом. Разве это означает, что я — мой брат?
— В тот вечер, когда мы обедали, в прошлую пятницу, вы все время рассказывали длинные, не очень смешные, но скабрезные истории.
— И что? Жаль, конечно, что вам не понравились мои истории. Я выпила. И думала, что они смешные.
— Длинные, похабные истории — конек Томаса Бредли. Об этом говорили мне Мабел Франскатти, Алекс Коркоран, Мэри и Чарлз Блейн.
— У нас с Томом было много общего. Все-таки брат и сестра. Флетч, вы сошли с ума?
— Брат… сестра. Вы — ваш брат.
— Я также мой дедушка.
— Дело в том, что у меня только один листок бумаги, а должно быть три, — он достал из кармана свидетельство о рождении Томаса Бредли и положил на кофейный столик перед Франсиной. — Томас Бредли родился в Далласе, штат Техас.
Франсина кивнула.
— Благодарю вас. Мне это известно.
— В воскресенье я полетел в Даллас. Между прочим, все дома на вашей улице снесли.
Франсина пожала плечами.
— Значит, построят новые.
— Вы родились не в Далласе, штат Техас.
— Я же говорила вам, что родилась в Джуно, на Аляске.
— Во вторник я был в Джуно, штат Аляска. Вы родились не в Джуно.
Франсина молча смотрела на него.
— И Томас Бредли не умер в Швейцарии, — Флетч вернулся к окну, но продолжал наблюдать за Франсиной.
— А потому вместо двух свидетельств о рождении и одного о смерти у меня только одно свидетельство о рождении. Ваше свидетельство. У Бредли был только один ребенок — сын, названный Томасом.
— Я родилась довольно далеко от Джуно, примерно в сотне миль…
— Вы совсем не рождались, Франсина.
Она вздохнула и отвернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52