Тогда королева попросила Кэт привести Роберта к ней с возможно меньшими церемониями.
– Вы хотите, чтобы я привела его сюда одного… в ваши апартаменты!
– А почему нет? Почему нет?
– Дражайшее величество, это будет невозможно сохранить в тайне.
– Хочешь сказать, что ты не сможешь сохранить это в тайне?
– Нет! Я скорее умру, чем расскажу об этом.
– Если это станет известно, я буду винить тебя, Кэт.
– Сладчайшее величество, будьте осторожны. Он смелый мужчина.
– Я это знаю, – ответила Елизавета улыбаясь. – Не забывай, я не только королева, но еще и женщина, которая знает, как о себе позаботиться.
– Это необычный человек.
– А разве я обычная женщина?
– Нет! Именно этого я и боюсь. Вы оба возвышаетесь над остальными.
– Иди и приведи его ко мне, Кэт.
– Дражайшая, разумно ли это?
– Иди, я сказала, и не вмешивайся, женщина.
И Кэт привела его к ней, оставила их наедине. Кэт была права, напомнив, что он смелый человек. Королева протянула ему руку для поцелуя, но ему это было не нужно. Он хотел дать ей понять, что такие церемонии терпел только из-за других. Роберт не стал целовать ей руку, ОН поцеловал ее в губы.
– Роберт, – запротестовала она задыхаясь, – вы забываетесь…
– Я ждал этого слишком долго.
– Я не для этого за вами посылала.
Но ее притворное сопротивление было неубедительно, а Роберт слишком опытен и к тому же слишком обворожителен. Он был, в сущности, неотразим и прекрасно это знал.
Роберт поднял ее на руки и шагнул к государственному креслу – креслу, в котором только она могла сидеть. И сел в него, все еще держа ее в объятиях. «Забудь о том, что ты королева, – хотел он сказать. – Сейчас ты женщина. Ты слишком долго меня дразнила. Этому пришел конец».
Елизавета вспыхнула – это роняло ее королевское достоинство; и все же все происходило так, как ей хотелось бы, ей нравилась его смелость. Сама она ослабела от любви, но думала, как перед ним устоять, потому что должна это сделать. Он хотел соблазнить королеву, чтобы стать ее господином; она хотела, чтобы он по-прежнему жаждал ее соблазнить, чтобы она оставалась хозяйкой положения. Это была битва, и Елизавета знала, как ее вести; ведь, сражаясь с Сеймуром, выиграла, хотя тогда была еще совсем девочкой. Но теперь знала, что эта битва будет более жестокой.
Она рассмеялась, лежа в его объятиях:
– Вы не забыли, сэр, что держите в своих руках королеву? Разве у вас нет почтения к короне?
– У меня нет ничего… ничего, кроме моей любви к Елизавете. Мне все равно, королева она или нищенка. Она моя, и я не стану больше ждать.
– Как вы смеете! – воскликнула Елизавета. В ее голосе звучало возбуждение, потому что его слова доставили ей удовольствия больше, чем любые заверения в преданности.
– А как вы смеете меня так мучить? – был его ответ.
– Я?
Они начали дарить и возвращать друг другу поцелуи, слова стали невозможны. Наконец он сказал:
– Удивительно, как я не сделал этого на глазах у всех.
– Арундел обнажил бы против вас свой меч. Я не желала бы, чтобы это произошло.
– Арундел! Пикеринг! Вы унижаете себя!
– Да, я унижаю себя… потому что вы единственный достойны быть моей парой. По крайней мере, именно так вы думаете.
– А вы?
– Как я могу думать об этом, когда у вас есть жена и в отношении меня не может быть никаких намерений, кроме бесчестных?
– Есть одна вещь, которую я должен знать, – проговорил он серьезно.
– Вы должны знать? Вы очень смелы, лорд Роберт.
– И намерен стать еще смелее.
Она вскрикнула с притворным огорчением. Его губы были у ее горла, и он сказал между поцелуями:
– Вы вышли бы за меня замуж… если бы я был свободен, чтобы жениться на вас?
– Вышла ли бы я за вас замуж? – Она задохнулась. – Вы… вы… сын изменника! Вы… Дадли! Вы думаете, королева могла бы выйти за такого замуж?
– Да. Разве я дурак? Разве я слепой? Елизавета… нет, я не стану называть вас «ваше величество». Для меня вы Елизавета, единственная женщина в мире, которая мне нужна и рядом с которой все остальные для меня ничего не значат, потому что они меня утомляют. Мне хочется убежать от них в мечту, увы, лишь в мечту – о вас, хотя вы мучаете меня, отрекаясь на словах от любви, светящейся в ваших глазах. Вы вышли бы за меня замуж, разве не так… разве не так?
Она неуверенно ответила:
– Я… я не знаю.
– Значит, потому, что вы не знаете, вы не даете ответа всем этим вашим женихам?
– Может быть.
– Потому что вы влюблены в мужчину, который не может жениться на вас из-за того, что у него уже есть жена? Я хочу услышать правду. Я требую правды.
Елизавета взглянула в его сверкающие глаза:
– Я никогда не прощу вам этого. Со мной никто никогда так не обращался…
– Вас никогда не любили так, как люблю вас я.
– Неужели я так непривлекательна, раз вы думаете, что никто ко мне так не относился?
– Никто никогда не любил вас так, как люблю вас я. Вы бы вышли за меня, не так ли, будь я свободен?
Глядя в его лицо, восхищаясь его красотой, Елизавета сказала ему правду:
– Думаю, сделать это было бы великим искушением.
И тут же увидела на его лице выражение триумфа, что ее слегка отрезвило. Но она все еще находилась под чарами его обаяния, поэтому обняла его за шею и погладила его мягкие кудрявые волосы, что ей так часто хотелось сделать.
– Быть может, однажды мы поженимся, – сказал Роберт. – О, это будет счастливый день. А пока мы ждем…
Елизавета подняла бровь, поощряя его продолжить. Она еще не знала, насколько он может быть смел.
– Мы можем быть любовниками, – договорил Роберт, – кем, разумеется, мы и должны были быть.
Тут Елизавета почувствовала опасность, и королева в ней немедленно взяла верх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106