.. Угроза, Стенли? Ты шутишь? — Он переложил зубочистку в другой угол рта. — Ты что, меня не знаешь? Меня многие называют метеорологом. Да, да, верно. И начиная с этого момента оттуда, где я сейчас сижу, в твоем направлении двинулся шторм, так что советую тебе сворачивать паруса — все до единого, — пока твой корабль не перевернулся.— Подонок, — сказал Тони, отшвырнув телефонную трубку. Потом нажал кнопку интеркома: — Мери, если меня будет спрашивать Стенли Фридмен, скажи, что я уехал. И позвони в Лос-Анджелес Мику. Передай ему — три дня на «Трайдент», он поймет, что это значит. — Пора научить уму-разуму мистера Стенли, решил Тони. Во сколько ему обойдется трехдневный простой студии? В кругленькую сумму.Он взглянул на свои плоские золотые часы. Четыре сорок пять. Тони потянулся, встал с кресла, и скидывая на ходу кожаные туфли ручной работы, направился к двери в задней стене комнаты. Несмотря ни на что, день прошел удачно.Пройдя через гимнастический зал, он вошел в комнату для массажа и, подойдя к окну, постоял там, глядя на Манхэттен невидящими глазами. Потом задернул тяжелые шторы, разделся, снял с себя ювелирные украшения и лег лицом вниз на обитый мягким материалом стол, прикрыв свежим полотенцем волосатые ягодицы.Массажистку, которая обслуживала де Камилло вот уже пять лет, секретарь направил в приемную личного офиса Тони, где ее и все оборудование тщательно обыскали два телохранителя. Только после этого женщину проводили в комнату для массажа.Она вошла, как всегда, молча и вставила кассету в стереомагнитофон. Что это будет сегодня, Китаро или Эниа? Он услышал звук льющейся из крана воды, она мыла руки, а затем почувствовал успокаивающий запах розмарина, когда массажистка, энергично потерев ладонями друг о друга, чтобы разогреть их, откупорила флакон с маслом и приступила к работе. Спокойная музыка обволакивала его, а сильные и искусные руки женщины начали снимать напряжение с шеи и плеч. Как всегда, стоило ему глубже погрузиться в расслабленное состояние, в памяти всплыли воспоминания, как появляются на свет божий давным-давно захороненные вещи при археологических раскопках. Уютный запах домашнего хлеба, который пекла его мать, напевая вполголоса сицилианскую мелодию, ее белые, как у привидения, от муки и сахарной пудры полные руки.Резкий запах розмарина будил также воспоминания о едком дыме кривых сигар, которые отец сам крутил из листьев кубинского табака в сыром подвале. Когда мальчик однажды спустился вниз, чтобы взглянуть, что там делается, отец избил его до полусмерти. И правильно сделал: подросток поступил глупо, влезая в мужской мир, сам еще не будучи мужчиной. Его молчаливый отец, изредка говоривший на спортивные темы, никогда, однако, не распространялся о своей работе на грязной фабрике в Вихокене по ту сторону реки, где он ежедневно подвергался воздействию химикалий, однажды убивших его в одночасье. Мальчик слышал, как на похоронах сосед сказал матери, что это лучше чем десятилетиями мучаться от эмфиземы или год или два умирать от рака легких. Позднее, уже поступив в Принстон, Тони понял, что отец никогда не говорил о работе, потому что стыдился ее, стыдился, что был недостаточно образован. И когда Тони окончил юридический факультет, он очень горевал о том, что отец не стал свидетелем его триумфа.Он довольно замычал, когда пальцы массажистки начали разминать нервный узел у основания шеи, дыхание стало еще глубже, а тело расслабилось еще больше.Запах розмарина напомнил ему также воскресные обеды у брата. Мэри знала толк в готовке, достаточно было взглянуть на нее, чтобы это понять. Она была хорошей женщиной и родила Фрэнку двух крепких сыновей. Больше, чем ему принесла Маргарита. Кроме того, Мэри не умела огрызаться. Она знала свое место, не вмешиваясь в мужские дела, предоставляя Фрэнку добиваться успеха в жизни. Тогда как он сам был всего лишь высокопоставленным мальчиком на посылках, марионеткой в руках жены, ее прикрытием. Черт бы побрал Доминика и его приверженность к женщинам!— Расслабьтесь, мистер де Камилло, — прошептала массажистка. — Вы снова напряглись.Конечно, а кто бы не напрягся, подумал Тони, чувствуя, как ее пальцы все глубже погружаются в его тело. Боже всемогущий, все эти унижения, которые он должен терпеть. Властная жена, которая ведет себя как мужчина, которая не смогла — или, что еще хуже, не хочет — родить ему сына. Дочь, которая чувствует себя более счастливой вдали от дома, где-то в Коннектикуте, куда ее, даже не сказав ему адреса, услала Маргарита. И, помимо всего прочего, ее отношения с этим засранцем, бывшим фараоном Лью Кроукером. Вполне достаточно для того, чтобы вывести из себя любого.Но Тони де Камилло знал, что ему необходимо соблюдать хладнокровие. От него требовалось только терпение, избытком которого, правда, он никогда не обладал. Но если он будет так же терпелив с Маргаритой и Фрэнси, как при заключении контрактов, все образуется. В конце концов эти суки вынуждены будут уважать его. Наступит время примирения. Маргарита поймет, какой глупостью была эта интрижка с Кроукером, и он снова заполучит ее в свою постель и, может быть, даже сможет сделать ей сына, которого так страстно желает. «Пока у тебя нет сына, ты не мужчина» — так говорил ему отец с почерневшими от химикалий руками, и он был прав.У Тони затекла шея, он повернулся лицом в другую сторону и именно в этот момент заметил, что тяжелые шторы шелохнулись. Он остался совершенно неподвижен, сердце билось тяжело и замедленно, потом сморгнул и присмотрелся пристальнее. Занавеси по-прежнему колыхались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172