Он был отлит более двухсот пятидесяти лет назад в литейной мастерской храма; там же изготавливались некоторые из самых лучших в Японии образцов оружия самураев.На рассвете, в сумерки и в полночь три синтоистских монаха толкали толстый, выкованный из бронзы стержень, горизонтально подвешенный сбоку от колокола. Его полукруглая головка была обернута куском специальной ткани, выкрашенной в темно-синий цвет. Ткань меняли ежегодно, в последний день зимы, и церемония эта занимала почти целый день.Тёса являлся искренним приверженцем синтоизма и с тех самых пор, как достиг зрелого возраста, ежегодно присутствовал на этой церемонии. Не единожды, склонив бритую голову, становился он на колени среди священнослужителей, возносивших молитвы богам, обитавшим в камфорных деревьях, из которых бььл построен и сам храм; слепяще-белому снегу на скатах крыши храма и тусклой луне, освещавшей всех собравшихся. Все это было еще до того, как Тёса стал оябуном, и каждая ступенька его восхождения по иерархической лестнице Кокорогуруси была отмечена кровью.Но и сейчас звон огромного храмового колокола трогал Тёсу до глубины души. Как настоящее искусство, этот колокольный звон затрагивал его чувства гораздо глубже, чем отношения с людьми, которые, по мнению Тёсы, были несущественными и эфемерными. Тёса был искренне убежден в том, что в конечном счете только лишь космические символы уцелевают в мозгу, в сердце, в душе — во всех точках вечного странствования.Звук колокола усиливался, обволакивая все его существо, и Акира разрыдался. Казалось, для него, совсем не имело значения, что он не мог видеть сам храм, расположенный двадцатью уровнями выше и сокрытый не менее надежно, чем какой-нибудь гриб в зарослях криптомерий. Для Тёсы важнее всего было слышать колокольный звон. Даже после того, как звон прекратился, он долго звучал в его душе, вызывая слезы. Акира напряженно вслушивался в каждый звук эха, поднимавшийся вверх из темного, как ночь, ущелья города из стекла и стали. Звуки замирали высоко над Токио.Наконец, когда последний отзвук колокольного звона замер во всех уголках комнаты, Тёса отвернулся от окна, которое он открыл настежь перед полуночью. При этом осьминог, расположившийся на его спине и охвативший его бедра, зашевелил всеми своими восемью щупальцами. Эта замысловатая ирезуми — традиционная дорогостоящая татуировка якудзы, занимала всю поверхность его туловища и плеч. Огромный коричневый осьминог с печальными глазами был оплетен гирляндой из цветов сакуры, а поэтому казалось, что он выходит не из океанских пучин, а с холмов Нара. Четыре из восьми его щупальцев вступили в бой со свирепым, бородатым воином, размахивающим боевой палицей; остальные четыре обвивали стан полуобнаженной женщины. Двойственность природы осьминога всегда суеверно подчеркивалась в японских сказаниях и легендах: верили, что в сексуальной потенции ему нет равных. Ну а почему бы и нет? Со своими восемью щупальцами-руками осьминог, безусловно, должен быть более изощренным любовником, чем человек.Тёса, на спине которого двигалось это необыкновенное существо, замер перед ящиком из плексигласа, который стоял у совершенно голой стены. В ящике помещалась восковая фигура Мэрилин Монро в той позе, которая не только принесла славу актрисе, но и стала подлинно легендарной: ноги ее были широко расставлены, стиснутые руки опущены вниз, на лице — испуганно-капризная гримаска. На восковой фигуре было одето точно такое же платье, какое было на живой Мэрилин в тот самый момент, когда она стояла на платформе подземки, а горячий воздух вздымал ее юбку, оголяя сногсшибательные бедра. И здесь, в апартаментах оябуна, небольшой моторчик, вмонтированный в ящик, тоже нагнетал воздух, благодаря чему платье актрисы постоянно вздымалось и развевалось, подобно флагу на могиле Неизвестного солдата. За все это Акира Тёса заплатил бешеные деньги, но не жалел об этом. Любоваться актрисой было для него истинным наслаждением.— Что ты нашел в ней?Голос, который нельзя было не узнать, заставил оябуна медленно повернуться и взглянуть на утонченное лицо Наохиро Усибы, дайдзина МВТП.Усиба с явной неприязнью бросил взгляд на восковую фигурку Мэрилин. Актриса ему не нравилась и казалась вульгарной, как все американское. Он передразнил ее гримаску, получилось очень забавно, и Тёса рассмеялся. Это вызвало у Наохиро еще большее раздражение.— Еще один образец американского растлевающего влияния. Этот манекен способен развратить любую душу.Акира передернул плечами.— Чем тебе так не угодили американцы? И что ты понимаешь под термином «американское растлевающее влияние»?— Всю их мораль и этику. Показное американское жизнелюбие, американскую недальновидность и непрозорливость, американские претензии на то, что они цвет и гордость всего человечества!Тёса улыбнулся:— У тебя просто сегодня плохое настроение, Наохиро. Все, что ты сейчас сказал, так отличается от твоих выступлений перед журналистами. На своих пресс-конференциях ты никогда не ругаешь американцев. И правильно делаешь, ибо будущее за Америкой! — Акира подошел к окну и сделал жест в сторону города. — Посмотри туда. Мы — это страна пустых символов, а восковая копия Мэрилин — просто другой символ, и весьма очаровательный, надо сказать. Кто, как не мы, лучше всего понимает это?Тёса являл собой тип человека, который умел производить впечатление на окружающих. Казалось, у него совсем не было шеи, а голая как бильярдный шар голова сидела прямо на массивных плечах его коренастой фигуры. Татуировка придавала ему вид сильного и властного человека и была подобна маске, которая служит лишь для того, чтобы прикрыть отсутствие ярко выраженной индивидуальности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142