Он стал медленно оседать на песок. И в этот момент Сидаре железной хваткой схватил его правое запястье, вывернул его, и используя энергию падения соперника, с размаху бросил его наземь. Боль пронзила тело Николаса, и он внезапно обрадовался — эта боль была сигналом к пробуждению. Он слишком долго спал, К тому же из-за сильнейшей концентрации и выброса энергии, которые помогли ему во время взрыва спасти себя и Сейко, он потерял много сил и еще не успел восстановиться. Поэтому даже боль его обрадовала, напомнив, что он все еще жив.Николас покатился по песку, уклонившись от ноги Сидаре, которая чуть не обрушилась на его ребра. Затем попытался сбить соперника «ножницами», но тот изящно уклонился от удара, будто исполнял танцевальное па. Они сражались довольно долго, пока, наконец, Николас сумел нанести оябуну сильный удар по почкам. Сидаре охнул, захрипел от боли, покатился по песку, но быстро встал на ноги и выбросил вперед правую кисть, в которой был зажат короткий изогнутый дротик. Тати, видимо, прятал его под одеждой. Еще мгновение — и противник раздробил бы Николасу руку.Тогда Линнер направил на врага свою психическую энергию. Рука Сидаре застыла в воздухе, и Николас ребром ладони, словно лезвием меча, нанес по запястью оябуна страшный удар.Сидаре, вскрикнув от боли, отступил, уронил дротик и устремил свой вороний взгляд на соперника. Духовные сущности двух этих людей, невидимые взгляду непосвященного наблюдателя, столкнулись, и Николас понял, что Сидаре тоже тандзян! Обладателей духовных, сущностей было так мало, что после смерти Кансацу, его наставника, он тщетно тратил время в поисках хотя бы одного высокоразвитого сознания, И вот наконец нашел его здесь, на неведомом океанском берегу! Линнера охватило пьянящее чувство радости, которое тем не менее было смешано с глубокой безотчетной тревогой. Сидаре наклонился, поднял дротик и протянул его Николасу, затем отвесил ему глубокий церемониальный поклон.— Томоо Кодзо был глупец, — произнес он тоном, не допускавшим возражений. — Вы оказали нам большую услугу, убив его. По крайней мере, можете считать меня своим должником.Сейко переводила недоуменный взгляд с Сидаре на Николаса и обратно. Всего несколько мгновений назад эти двое сражались не на жизнь, а на смерть, а теперь вдруг мирно разговаривают друг с другом.Вскоре мужчины и Сейко медленно двинулись вдоль полосы прибоя. Воздух был насыщен запахами соли и фосфора. Вдалеке, почти у самого горизонта, маячили силуэты рыбацких судов.— Мы находимся на берегу Ванг Тау, Бухты лодок, — Сидаре указал на едва видимые суденышки. — Около двух часов езды на автомобиле от Сайгона. Самый многонациональный уголок Вьетнама. В XV веке португальские торговые корабли привозили сюда товар. С тех пор здесь часто бывают люди со всех концов света. — Тати показал на отштукатуренную виллу под черепичной крышей. — Это мой дом. Построен он в тридцатых годах. Отец Сейко год назад его реконструировал.«Да, я еще многого не знаю об этой женщине», — подумал Николас и спросил:— Вы близко знакомы с ее отцом?— Боюсь, этим никто не может похвастаться, и я — не исключение, — хмыкнул Сидаре. — Очевидно, он сам стремится отгородиться от людей. Отец Сейко напоминает мне одного из бывших здешних средневековых царей — или, скорее, статую царя — так далек он от всего, что мы подразумеваем под человеческим бытием, что даже не знаешь, с какой стороны к нему подступиться.Николас обернулся к Сейко и спросил:— Почему он не помогает нам?— Потому что между мною и отцом — огромная пропасть, — ответила Сейко. У нее было такое выражение лица, какого Николасу никогда не приходилось видеть. — Он не мог примириться с моей ... эмансипированностью. Если бы я поступала так, как он хотел, то давным-давно была бы замужем, имела бы двоих детей, а третьим была бы беременна. «Где мои внуки?» — кричал он мне. — «Ты лишила меня будущего!»Девушка повернула лицо навстречу крепкому бризу, и ее волосы, отражая свет солнца, заблестели как лак.— Конечно, все это происходило в те времена, когда мы разговаривали друг с другом. С тех пор он успел еще раз жениться. Двадцатилетняя супруга подарила ему двоих сыновей, и отец наверняка надеется, что в дальнейшем они будут так же исправно плодиться и размножаться. Как видите, его будущему теперь ничего не угрожает.— Неужели он с тобой даже не разговаривает? — удивился Николас.Сейко отрицательно покачала головой.— Он считает, что я своим образом жизни наношу ему личное оскорбление, и заявил, что у него теперь нет дочери.Николас вопросительно взглянул на Тати Сидаре, который прохаживался неподалеку. Тот пожал плечами, как бы говоря: «Да, все это печально, но такова ее карма, что поделаешь...»— После третьего покушения на вашу жизнь Сейко обратилась ко мне за помощью... — проговорил Сидаре и сделал паузу, ожидая ответа.Как и многие молодые японцы, он был не по-восточному свободен и раскован в общении. Его светские манеры были далеки от традиционных строгих правил поведения, делавших культуру страны уникальной.«Этот человек — воплощение будущего, которое ждет весь его народ, — подумал Николас. — Но кто может сказать сейчас, пойдет ли такая открытость на пользу Японии? Ей самой и остальному человечеству...»— В создавшейся ситуации я готов принять любую помощь, которую мне предложат, — сказал Николас. — И вот что хотел бы сообщить вам для начала: все следы, на которые мне удалось к сегодняшнему дню напасть, ведут в одну точку, которая называется Плавучий город.— Я слышал о нем, — спокойно ответил Тати. — Но насколько я знаю — и Сейко это подтвердит — никто не возвращается оттуда живым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142