Леклерк подошел к умывальнику в наполнил стакан водой из-под крана.– Вы не любите Эйвери? – спросил он.– Он молод. Я устал от культа молодости.– У меня начинает болеть горло, когда я много говорю. Попейте воды тоже. Это помогает от кашля.– Сколько лет Гортону? – Холдейн взял стакан, выпил и отдал обратно.– Пятьдесят.– Больше. Он наших лет. Он был нашим ровесником в войну.– Многое забывается. Да, ему должно быть пятьдесят пять – пятьдесят шесть.– Числится у нас на службе? – раздраженно спросил Холдейн.Леклерк покачал головой:– Он не годен. Прерванный стаж службы. После войны он стал работать в Контрольной комиссии. Когда Комиссия завершила свою деятельность, он пожелал остаться в Германии. Кажется, женат на немке. Он пришел к нам, и мы заключили с ним контракт. Мы бы никогда не могли позволить ему там оставаться, если бы он числился у нас на службе. – Он глотнул немного воды, осторожно, как ребенок. – Десять лет назад у нас было тридцать действующих агентов. Теперь только девять. У нас даже нет своих курьеров – тайных. Все, кто сидел сегодня за этим столом, знают. Почему никто не говорил об этом?– Как часто он посылает донесения, сведения от беженцев?Леклерк пожал плечами.– Ко мне попадает не все, что от него приходит, – сказал он. – Ваши люди должны знать лучше. Рынок сокращается, как я понимаю, теперь, когда в Берлине закрыли границу.– Мне приносят лучшие донесения. Это первое из Гамбурга за последний год. Я всегда думал, что он занимается чем-то иным.Леклерк покачал головой. Холдейн спросил:– Когда надо будет возобновлять контракт?– Не знаю. Просто не знаю.– Я думаю, его это сильно беспокоит. Ему полагается пособие, когда он выйдет в отставку?– Это просто трехгодичный контракт. Никакого пособия. Ничего дополнительно. Он, конечно, может продолжать работать после шестидесяти, если будет нам нужен. Такое преимущество есть у тех, кто работает по контракту.– Когда в последний раз возобновлялся его контракт?– Лучше спросите у Кэрол. По-моему, два года назад. Может, раньше.Холдейн опять заговорил:– Вы сказали, что надо кого-то забросить.– Я сегодня опять встречаюсь с Министром.– Вы уже направили Эйвери. Вы не должны были делать этого, вы знаете.– Кому-то поехать надо. Или вы хотели, чтобы я обратился в Цирк?– Эйвери очень нагло себя вел, – заметил Холдейн.Дождь сбегал по водосточным трубам, расплывался серыми разводами на грязных стеклах. Леклерку, видимо, хотелось, чтобы говорил Холдейн, но Холдейну сказать было нечего.– Я пока не знаю, что Министр думает по поводу смерти Тэйлора. Он меня сегодня спросит, и я скажу свое мнение. Конечно, мы все бродим в потемках. – В его голос вернулась сила. – Но он может поручить мне, что очень вероятно, Эйдриан, он может поручить мне забросить агента.– Так что же?– Предположим, я попросил вас сформировать оперативный отдел, провести соответствующие исследования, подготовить документы и снаряжение; предположим, я попросил, вас подыскать агента, подготовить и бросить на операцию. Сделали бы вы это?– И чтобы Цирк ничего не знал?– Подробностей. Время от времени нам, возможно, придется пользоваться их помощью. Это не означает, однако, что мы должны им все рассказывать. Это вопрос безопасности: только необходимая информация.– Значит, без Цирка?– Почему бы и нет?Холдейн покачал головой:– Потому что это не наша работа. У нас просто-напросто нет снаряжения. Передайте дело Цирку, поможете им с военной точки зрения. Пусть возьмется за это кто-нибудь с опытом, вроде Смайли или Леамаса…– Леамас умер.– Хорошо, тогда Смайли.– Смайли едва дышит.Холдейн покраснел:– Тогда Гийом или кто-нибудь еще. Какой-нибудь профессионал. У них теперь большой штат. Пойдите х Контролю, пусть займется он.– Нет, – твердо сказал Леклерк и поставил стакан на стол. – Нет, Эйдриан. Вы прослужили в Департаменте столько же, сколько и я, вы знаете наш устав. Используйте все возможности, говорится там, все возможности для добычи, анализа и проверки данных разведки в тех районах, где условия не позволяют действовать обычными военными средствами. – Произнося каждое слово, он взмахивали опускал свой маленький кулачок. – Какое иное, по-вашему, основание дало мне право на разведывательный полет?– Хорошо, – смягчился Холдейн. – У нас есть устав. Но жизнь меняется. Теперь совсем другие игры. В то время мы были в зовите – надувные лодки в безлунную ночь, захват вражеского самолета, беспроволочный радиопередатчик и всякое такое. Мы с вами знаем; мы все делали вместе. Но времена изменились. И война другая теперь; и ведут ее по-другому. И в Министерстве это отлично знают. – Он прибавил:– И не слишком доверяйте Цирку, от них благотворительности не ждите.Они с удивлением посмотрели друг на друга. В эту минуту их мысли сошлись. Леклерк сказал почти шепотом:– У нас в разных странах прежде были сети агентов, все Началось с них. Помните, как Цирк их у нас сожрал одну за другой? А Министр говорил: «На польском направлении нам грозит дублирование, Леклерк. Я решил, что Контроль будет присматривать за Польшей». Когда это было? В июле сорок восьмого. Это продолжалось год за годом. Почему, вы думаете, они покровительствуют вашему исследовательскому отделу? Не за прекрасные ваши досье; мы просто делаем то, что они хотят, вот в чем дело. Спутники! Неоперативный Департамент! От нас хотят избавиться! Знаете, как теперь нас называют в Уайтхолле? Белоснежка и семь гномов.Они надолго умолкли.Холдейн сказал:– Я изучаю информацию, я не участвую в операциях.– Вы участвовали в операциях, Эйдриан.– Как все.– Вам известна цель. Вы знаете всю подоплеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83