Можно себе представить, что даже западные немцы будут в ярости.Холдейн снова заговорил первым:– К чему вы клоните?– В Гамбурге нас ждет военный самолет. Через два часа все улетают. За оборудованием приедет грузовик. Ничего здесь не оставляйте, даже булавку не забудьте. Такое я получил распоряжение.Леклерк сказал:– А как же интересующий нас объект? Что, они там забыли, зачем мы здесь? Слишком много они хотят, Смайли, слишком много.– Интересующий вас объект… – проговорил Смайли. – Мы устроим совещание в Лондоне. Может быть, организуем совместную операцию.– Это военный объект. Я буду требовать, чтобы в операции участвовал кто-нибудь от моего Министерства. Вы же знаете наш политический принцип: не допускать монолита.– Конечно. И вы тогда сможете себя проявить.– Хорошо, пусть операция будет совместной, но мое Министерство будет самостоятельно решать тактические задачи. По-моему, их должно это устроить. Как вы считаете?– Да, я думаю, Контроль согласится.Как бы между прочим Леклерк сказал – сейчас все смотрели на него:– Нам ведь еще выходить на связь. Кто останется с передатчиком? Все-таки наш агент на задании.Это был мелкий вопрос.– Ему придется разбираться самому.– Как на войне, – гордо произнес Леклерк. – Мы играем по военным правилам. Он знал это. Он прошел отличную подготовку.Леклерк как будто успокоился, вопрос был решен.Впервые заговорил Эйвери:– Неужели вы бросите его там одного? – Голос его был еле слышен.Леклерк вмешался:– Это мой помощник Эйвери.Но теперь Леклерка никто выручать не стал. Не обращая внимания на него, Смайли сказал:– Его уже, наверно, поймали. Речь идет о нескольких часах.– Вы бросаете его на гибель! – осмелел Эйвери.– Мы отказываемся от него. Это, конечно, некрасиво. Но его уже все равно что поймали, разве не ясно?– Вы не сделаете этого! – воскликнул он. – Нельзя его просто бросить там из-за какой-то паршивой дипломатической причины!Холдейн в ярости повернулся к Эйвери:– Уж вам-то не следовало бы жаловаться! Вам нужна была вера, не правда ли? Вам нужна была одиннадцатая заповедь для вашей редкостной души! – Он указал на Смайли и Леклерка. – Вот вы и получили, вот закон, который вы искали. Поздравляю, вы нашли его. Мы послали Лейзера, потому что так было надо, мы бросаем его, потому что должны. Это и есть та дисциплина, которой вы восхищались. – Он повернулся к Смайли. – И вы тоже. Вы достойны презрения. Вы стреляете в нас, потом читаете проповеди умирающим. Убирайтесь. Мы – технические специалисты, мы не поэты. Убирайтесь!– Да, – сказал Смайли, – вы очень хороший технический специалист, Эйдриан. В вас уже не осталось боли. Техника для вас – жизненный принцип… как у проститутки… техника вместо любви. – Он замялся. – Вспомните праздник победы, флаги… новая война зарождается в старой. Все это уже было, верно? А человек ваш… просто отчаянный. Успокойтесь, Эйдриан, вас бы все равно не послали по здоровью. – Он выпрямил спину и продолжал другим тоном:– Получивший британское подданство поляк с уголовным прошлым бежит через границу в Восточную Германию. Договора о выдаче преступников нет. Немцы скажут, что он шпион, что доказательство тому – передатчик. Мы скажем, передатчик ему подсунули, и вообще мы такие уже двадцать пять лет не выпускаем. Насколько мне известно, он распустил слух, что отправляется на курсы в Ковентри. Это легко опровергнуть: никаких курсов нам нет. Итак, он предполагал бежать из нашей страны, мы также дадим понять, что он был по уши в долгах. У него была девушка, как вы знаете, она работала в банке. Все это отлично увязывается с уголовным прошлым, поскольку нам предстоит его придумать… – Он покачал головой. – Как я говорил, все это, конечно, некрасиво. Но к тому времени мы все уже будем в Лондоне.– А он будет вести передачу, – сказал Эйвери, – и никто не будет на приеме.– Как раз наоборот, – язвительно возразил Смайли, – на приеме будут они.– И, без сомнения, Контроль, – сказал Холдейн. – Верно?– Прекратите! – вдруг воскликнул Эйвери. – Ради Бога, прекратите! Если хоть что-нибудь для вас имеет значение, мы должны сейчас выйти на прием! Во имя…– Ну? – с ухмылкой спросил Холдейн.– Любви. Да, любви! Не вашей, Холдейн, а моей. Смайли прав! Вы заставили меня сделать это для вас, заставили меня полюбить его! В вас уже любви не было! Я привел его к вам, мы жили с ним в вашем доме, я заставлял его плясать под дудку вашей поганой войны! Я играл для него на дудке, но больше дыхания у меня не осталось. Если я нанятый вами волшебник, Холдейн, то это моя последняя жертва, последняя любовь, больше я дудеть в вашу дуду не смогу.Холдейн смотрел на Смайли.– Поздравьте Контроля от меня, – сказал он. – Передайте ему мое спасибо, ладно? Спасибо ему за поддержку, за техническую поддержку, Смайли; за добрые пожелания, спасибо ему за веревку, которую он нам прислал, чтобы мы повесились. Спасибо за хорошие слова: за то, что прислал вас с цветами. Отличная работа.Речь Холдейна показалась Леклерку слишком грубой.– Эйдриан, давайте не будем так суровы со Смайли. Он всего лишь делает свою работу. Нам всем надо возвращаться в Лондон. Потом у нас донесение Филдена… Мне хочется показать его вам, Смайли. Расположение войск в Венгрии: кое-что новое.– Я с удовольствием посмотрю", – вежливо сказал Смайли.– Знаете, Эйвери, он прав, – со значением повторил Леклерк. – Будьте солдатом. Это превратности войны, надо придерживаться правил игры! Здесь мы играем по военным правилам. Смайли, я должен перед вами извиниться. И боюсь, перед Контролем тоже. Я думал, что наше прежнее соперничество еще живо. Я ошибался. – Он склонил голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83