– Подойди ближе, Артур. Посмотри.
Я поднялся на «сцену», подошёл к экрану и первым делом спросил:
– Вы что, действительно убиваете кошек?
Колин рассмеялся:
– Ну, ты даёшь! Конечно, нет. Иначе бы нас давно растерзало местное Общество охраны животных. Просто, когда срабатывает счётчик, синяя лампочка в капсуле гаснет и загорается красная. В таких случаях мы считаем, что кошка сдохла. Но в этой капсуле, как видишь, горит синяя. Значит, кошка жива.
– Гм. А к чему тогда кошки?
– Собственно говоря, ни к чему. Только для наглядности и чтобы оправдать название эксперимента.
Несколько секунд я молчал, собираясь с мыслями.
– А каков смысл этого эксперимента? Извини, Колин, но я до сих пор не врубился.
– Дело вот в чём, – он провёл указкой вдоль жёлтой линии. – Видишь, она пересекает то красные области, то синие. Красная означает, что кошка мертва, синяя – жива. Второй ящик будет открыт вот здесь... вернее, вот тогда, – кончик указки уткнулся в мигающую точку на границе синей и красной областей, но всё же ближе к последней. – Киска попадает в зону смерти. Она будет мертва. Она уже мертва – условно, разумеется. А если вместо лампочек использовать устройство с ампулой цианистого калия, киска была бы по-настоящему мертва.
– Таким образом, – наконец сообразил я, – несмотря на случайный характер такого события, как распад атома, ты наперёд знаешь, произойдёт распад или нет?
– Вот именно! Самое потрясающее в этом эксперименте, что волновая функция состояния кошки принимает лишь два дискретных значения – жизнь либо смерть – и никогда не состоит из комбинаций двух этих состояний. Если мы откроем ящик в этот промежуток времени, – Колин указал на красную область, – то непременно обнаружим, что киска мертва. Но если мы не станем его открывать и подождём ещё две минуты, – указка побежала вправо, картинка на экране сдвинулась влево, и появилась область с синими точками, – то, открыв ящик, неизбежно увидим живую киску. То бишь, будет светиться синяя лампочка.
– Погоди, погоди! – Я слегка обалдел. – Это что ж получается? Будь на месте лампочек ампула с ядом, то сейчас кошка была бы мертва, но, открой вы ящик на две минуты позже, она бы чудом воскресла?
– Не совсем так. Она бы вовсе не умирала. Киска умрёт, – Колин глянул на таймер, – приблизительно полторы минуты назад только в том случае, если мы откроем ящик в назначенное время. Но если мы откроем его в зоне жизни, то киска не умрёт, она будет жива.
– «Умрёт полторы минуты назад, если...» – растерянно повторил я и покачал головой. – Боюсь, для меня это слишком круто.
– Думаешь, мне было легко смириться с этим? – Колин хмыкнул. – Чёрта с два!
– М-да, – протянул я. – Это почище игральных костей Кевина. Здесь пахнет нарушением причинно-следственной связи.
– Отнюдь, – живо возразил Колин. – Никоим образом нельзя доказать, что причиной смерти кошки является открытие ящика в определённые промежутки времени. Следовательно, как и в случае с костями Кевина, мы имеем дело с вопиющим отклонением от нормального статистического распределения результатов случайных событий. Это вовсе не нарушение законов – ни причинно-следственных, ни вероятностных. Регулярное выпадение костей в одной и той же комбинации нисколько не противоречит теории вероятностей. Она не отрицает возможность такого события, а лишь утверждает, что его вероятность ничтожно мала. Невозможное и невероятное – разные вещи. Это же справедливо и в отношении моих опытов с кошками.
– А зачем ты вообще ими занимаешься? – поинтересовался я. – Спору нет, весьма забавно. Но какой в этом практический смысл?
– Я почти на сто процентов уверен, что именно здесь зарыта собака. – Колин ткнул указкой в ближайший «автоклав» с кошкой и даже не сообразил, какой каламбур только что выдал. – Ключ ко всем происходящим с нами и вокруг нас невероятным событиям. Смотри. – Картинка с синими и красными точками исчезла с экрана, и на её месте появился график. – По горизонтали обозначено время открытия ящиков, а по вертикали – время условной смерти кошек. Как видишь, кривая плавная, но с разрывами – в тех промежутках, когда кошки остаются живыми.
– Ну, и что из этого следует?
– Погоди, это ещё не всё. Есть и третья координатная ось – время открытия первого ящика. Это время и состояние первой кошки – жива она или мертва – однозначно определяет состояние всех остальных кошек в любой момент времени. И вот что получается!
Экран из двухмерного сделался трёхмерным, и я увидел замысловато искривлённую поверхность, чем-то напоминающую схему ландшафта горной местности с многочисленными бездонными ущельями. Не знаю почему, но мне стало жутко. В этой, на первый взгляд безобидной картинке крылось что-то зловещее. Однако я не мог понять, что именно.
– Так, – как можно безразличнее произнёс я. – Что дальше?
Колин пытливо поглядел на меня:
– Разве ты ничего не почувствовал?
– Ну... По правде сказать, мне стало неуютно.
Он кивнул:
– Все чувствуют какое-то странное беспокойство, когда смотрят на эту поверхность. И главное – непонятно, по какой причине. Сейчас её изучают психологи и математики.
– Успехи есть? – спросил я уже гораздо серьёзнее.
– Пока что нет. – Колин вздохнул. – Сюда бы Диану. Жаль, что она так упорно отказывается иметь дело с космическим миром.
После некоторых колебаний я достал из кармана небольшой футляр со специально обработанным кристаллом – миниатюрным носителем информации. Я собирался отдать его Колину по окончании нашей экскурсии, но на сегодня с меня хватило и кошек Шрёдингера. А это был верный способ превратить основательное знакомство с работой всех отделов и подотделов института в беглый осмотр главных лабораторий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115