– В общем, да. Но уже поздно что-либо менять. Вот если бы я мог начать всё сначала, то…
– Ты выбрал бы Дану, – поняла меня Бранвена. – Отбил бы её у Колина. Верно?
– Верно… И мне больно, Бранвена. Я чувствую, что могу вырвать Дейрдру из своего сердца, но Дану…
– Вырвать Дану ты не сможешь, – подтвердила Бранвена. – Никогда. Ни за что. Она стала твоей неотъемлемой частичкой. Источник запечатлел в тебе её эмоциональный образ, и если ты попытаешься стереть его, то необратимо повредишь свою личность.
– Опять Источник! – воскликнул я.
– А что же ты думал. С одной стороны ты прав – твои чувства к Дане нельзя сравнить с наваждением, которое ты испытывал ко мне. Но с другой стороны ты ошибаешься, считая, что Источник здесь ни при чём. Он причастен к твоей нежной страсти самым непосредственным образом.
– Из-за того контакта?
– Ну да. Неужели ты до сих пор так ничего и не понял?
– Кажется, я начинаю понимать, – ошеломлённо пробормотал я.
– Вот то-то же, – кивнула Бранвена. – Контакт между Входящим и Отворяющим очень силён, но он статичен, поэтому вроде бы неощутим, ведь мы воспринимаем всё в динамике, а неизменность порождает иллюзию отсутствия. При этом контакте Входящий и Отворяющий становятся настолько близки, что при других обстоятельствах они бы прониклись друг к другу глубочайшим отвращением, но из-за его статичности этого не происходит. По существу своему человек прекрасен, гнусны бывают лишь его поступки, мысли, чувства, желания, страсти, но если отвлечься от них – а особенность контакта позволяет это – и заглянуть глубже, в самую душу…
Я весь содрогнулся, вспомнив о Бекки. Тогда я заглянул ей в самую душу, но был ослеплён и оглушён; я видел только плохое, неприятное мне, отталкивающее, а всё чистое и прекрасное осталось незамеченным. И мне не на кого пенять, даже на себя: такова наша жизнь, таков я, таковы все мы, люди…
– Последствия контакта, – между тем продолжала Бранвена, – для Входящего и Отворяющего разные. Временное наваждение Отворяющего – лишь остаточный эффект от испытанной им близости с Входящим. Ты на собственном опыте убедился, что возникающее при этом влечение весьма сильно, но недолговечно. Другое дело Входящий. Окунувшись в Источник, он запечатлевает в себе сущность Отворяющего. Навсегда, до самой смерти. Так я запечатлела тебя, и теперь ты – часть меня самой; вот почему я люблю тебя и буду любить всегда. Ну, а ты запечатлел в себе Дану и любишь её, потому что она стала как бы частичкой тебя самого.
Я в отчаянии схватился за голову.
– Но зачем Источнику эти сексуальные игры?
– Это не сексуальные игры, – возразила Бранвена. – То есть игры – но не Источника, а наши. Ведь мы люди, существа с разумом, душой и телом, и каждая из трёх этих компонент тесно связана с двумя другими. Например, ты, Артур, нормальный здоровый мужчина, твои гормоны самым естественным образом реагируют на твои душевные порывы, и ты хочешь Дану как женщину. Точно так же и со мной. Это не наваждение и не сексуальные игры, как ты выразился; это просто любовь – не больше и не меньше.
– Искусственная любовь, – мрачно уточнил я.
– И что же ты нашёл в ней искусственного? – едко осведомилась Бранвена.
Это был чисто риторический вопрос, пресекающий неуклюжие попытки обвинить Источник во всех моих бедах. Любовь есть любовь, и не суть важно, как она возникает. Если, к примеру, двое молодых людей, вступив в брак по принуждению, затем влюбляются друг в друга, то разве можно назвать их чувства искусственными?
– Ну ничего! – решительно произнёс я. – Завтра… вернее, сегодня всё изменится.
– Ты о коронации?
– Да. Я войду в Безвременье, связанный с Дейрдрой, и окунусь в Источник так глубоко, запечатлею её в себе так сильно, что даже думать забуду о Дане.
Бранвена испытующе поглядела на меня.
– И ты хочешь этого?
Я потупился.
– Нет, не хочу. Но сделаю.
– Этим ты только усугубишь своё положение. Запечатление не бывает более сильным или более слабым, оно либо есть, либо его нет. Ты свяжешь себя навеки с двумя женщинами и всю свою жизнь будешь страдать, метаться между ними, не зная, кому отдать предпочтение. Я такой глупости не совершу, я буду любить только тебя. Не исключено, что у меня будут другие мужчины… Конечно, они будут – ведь я женщина, причём красивая женщина, а ты пренебрегаешь мной, – но первым моим мужчиной обязательно станешь ты. Пусть не сейчас и не завтра, но когда-нибудь это произойдёт. Я добьюсь своего. Ты веришь мне, Артур?
Я неопределённо кивнул. Теперь я понимал Бранвену; я уже начинал сочувствовать ей, потому как и сам оказался в сходном положении. Я предвидел тот день, когда из сострадания (или, если хотите, из солидарности) подарю ей… нет, не любовь, но свою ласку и нежность.
Тяжело вздохнув, я снова закурил. Бранвена пододвинулась ко мне и положила голову на моё плечо. Её шелковистые белокурые волосы приятно защекотали мне шею и подбородок.
– Дай затянуться, – попросила она.
Вот так мы сидели рядышком и курили одну сигарету по очереди. Бранвене это доставляло удовольствие, и она даже томно прикрывала глаза, когда её губы прикасались к влажному от моих губ фильтру.
А я тем временем обмозговывал одну великолепную идею, пришедшую мне в голову (не побоюсь громких слов) в порыве гениального озарения.
Итак, данное: любовный многоугольник. Я люблю Дейрдру и Дану. Дейрдра любит меня, а Дана… У Даны ещё не прошло наваждение, к тому же я нравлюсь ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109