Впрочем, речь сейчас не о том. За прошедшие восемь месяцев я во многом изменилась. Я уже не та маленькая твердолобая святоша, которую ты тщетно пытался совратить с пути истинного, я поняла, что реальную жизнь никак нельзя втиснуть в прокрустово ложе ханжеской морали, исповедуемой моими воспитательницами-кармелитками. Я приняла как должное факт существования внебрачных связей, и даже сама грешила этим. Я отдаю себе отчет в том, что мы с тобой будем любовниками, и я согласна на это, я этого хочу. Однако запомни, хорошенько запомни: мы будем вместе, пока я буду владеть всеми твоими помыслами, как ты владеешь моими. Время от времени мне придется делить тебя с другими женщинами - но сердце твое должно целиком принадлежать мне одной, иначе... Как только я почувствую, что ты охладеваешь ко мне, что у меня появилась соперница, которая. с твоего позволения, покушается на мое единовластие, я не стану бороться с ней ибо я не жена тебе, а насильно удерживать любовника будет для меня унизительно, - но я первая уйду от тебя. Я уйду прежде, чем ты сам осознаешь, что теряешь ко мне интерес. Ты будешь утверждать, что произошло ужаснейшее недоразумение, будешь клясться, что любишь меня больше всех на свете, и это не будет ложью. Но я все равно брошу тебя. Брошу навсегда.
- Никогда...
- Не зарекайся, Филипп. Если тебе кажется, что ты любишь меня, так люби, пока тебе кажется. Но наперед не загадывай... Лучше поцелуй меня.
Он поцеловал ее, а затем они любили друг друга, пока им хватало сил.
Около трех пополудни Бланка встала с постели и накинула пеньюар, собираясь вызвать горничную, чтобы дать ей распоряжения насчет обеда и воды для купания. Но едва лишь отворив дверь, она тут же остановилась на пороге, как вкопанная. Из груди ее вырвалось изумленное восклицание:
- Брат!
Филипп быстро набросил на себя одеяло и в два прыжка очутился возле нее. Челюсть у него отвисла, и он недоуменно уставился на сидевшего в кресле в дальнем от двери углу комнаты человека.
- Альфонсо!
Король Кастилии попытался доброжелательно улыбнуться им, но то, что у него получилось, больше походило на отчаянную гримасу боли.
- Мне, конечно, следовало бы обождать в прихожей, но вы так красиво занимались любовью, что просто загляденье... Нет, нет, я, пожалуй, неточно выразился. Разумеется, я не подглядывал за вами, - но звуковое сопровождение было потрясающим. Честное слово, после всех тех гадостей, что мне довелось услышать в последние несколько часов, мне было несказанно приятно послушать, как вы самозабвенно любились. Я даже немного воспрянул духом.
Смущенная Бланка подошла к брату, поцеловала его в щеку и присела рядом, сжимая его руку в своих руках. Следовавший за ней Филипп пододвинул еще одно кресло и расположился напротив них, кутаясь в одеяло, как в широкий плащ.
- Рад вас видеть, Альфонсо, - сказал он. - Жаль только, что при таких обстоятельствах. Когда вы приехали?
- В начале одиннадцатого.
- А? - удивилась Бланка. - Как ты успел?
Король нервно усмехнулся.
- Скорее, я опоздал. Мне надо было выехать еще вчера днем, как только я получил письмо от невестки.
- Мария послала к тебе гонца?
- Да. Собственно, потому я и приехал так рано. С господином де Шатофьером мы встретились на полпути.
- Мария что-то знала о планах Фернандо?
- Кое-что, но ничего существенного. Оказывается, Фернандо имеет привычку разговаривать во сне, особенно, когда выпьет. До поры до времени Мария молчала, потому что любит его, но вчера ночью он нес такую жуть, что она, хоть и ничего толком не поняла, не на шутку испугалась и решила немедленно известить меня, что Фернандо, по ее мнению, влез в какую-то опасную авантюру. Особо Мария упомянула его слова о том, что, дескать, святой хрыч вот-вот издохнет.
- Святой хрыч? - пораженно переспросил Филипп; он знал, что так иезуиты прозывают между собой Павла VII. - Инморте готовит покушение и на папу?
- Боюсь, что УЖЕ не готовит, - хмуро ответил Альфонсо. - Как раз вчера вечером пришло сообщение, что Святой Отец при смерти.
Бланка перекрестилась.
- Матерь Божья! Да что же это делается такое?!
- Всю ночь я переколотился, не зная, как мне поступить. Лишь к утру я наконец принял решение, взял с собой два десятка гвардейцев и отправился к вам. Но, увы, опоздал.
- Ты уже разговаривал с Фернандо?
- Да. Он умолял простить его, клялся, что впредь ничего подобного не повторится. Он утверждает, что это была инициатива Инморте, а сам он ни о чем таком не помышлял. По его словам, Инморте соблазнил его, вскружил ему голову. Теперь он обещает немедленно порвать с иезуитами и вести себя паинькой.
- Он раскрыл тебе детали заговора?
- Фернандо сказал, что на эту тему Инморте с ним не шибко откровенничал. Ему известно лишь то, что меня должны отравить и что покушение намечено на конец ноября. И кстати. Фернандо подтвердил, что болезнь Святого Отца - дело рук иезуитов. Инморте прознал о готовящемся отлучении его ордена от церкви и устроил отравление папы.
Бланка снова перекрестилась.
- Ну, это уже слишком! Они вконец обнаглели, еретики!.. Будем надеяться, что с Божьей помощью Святой Отец вскоре поправится.
- Однако, - добавил Филипп, - ему лучше не медлить с изданием буллы об отлучении.
Альфонсо еще больше помрачнел.
- Для этого необходимо собрать заседание священной конгрегации. А это может сделать либо папа, который, судя по сообщению, очень плох, либо кардинал-камерлинг - а его лояльность к иезуитам общеизвестна.
- М-да, дело дрянь, - резюмировал Филипп. - Теперь вам, Альфонсо, надо быть начеку. Коль скоро иезуитам удалось добраться до Святого Отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91