Он только внимательно посмотрел на Дадаша, но не стал спрашивать, кто он такой, догадавшись, что этот человек - знакомый Алибалы.
Корзины отнесли в служебное купе. Дадаш поднялся в вагон. Поезд тронулся.
Алибала был не слишком здоров и от физических нагрузок быстро слабел.
Вспотевший, он некоторое время стоял на сквознячке, чтобы скорее обсохнуть. Погода была хорошая, поезд набирал скорость, в открытые окна потянуло ветерком, и Алибала с удовольствием вдыхал настоянный на ароматах садов прохладный воздух ранней осени.
Дадаш тоже стоял у раскрытого окна, курил, выпуская дым наружу,- ему все еще не верилось, что все так хорошо обернулось как раз в ту минуту, когда он уже потерял надежду уехать. "Надо же так случиться: бывшего товарища встретил и в поезд сел. Действительно, если аллах захочет устроить твои дела, он их устроит... Главное - сесть в вагон. Алибала постарается все уладить. Если даже во всем поезде не окажется ни одного свободного места, из вагона не высадят, доеду!" - думал он.
Подошел Алибала, обмахиваясь носовым платком, сказал:
- Не беспокойся, Дадаш, в крайнем случае, уступлю тебе свое место.
- Спасибо.- Дадаш вышвырнул в окно окурок.- Не зря говорят: старый друг лучше новых двух. Не будь тебя, стоял бы я сейчас на станции... да еще пришлось бы ловить машину и ни с чем возвращаться домой.
- Ты немного подожди, Дадаш, я разнесу чай, а потом и сами чайку попьем, посидим спокойно, поговорим. Ты не представляешь, как я рад нашей встрече.
- Занимайся своими делами, не обращай на меня внимания. Я пока постою здесь. Лишь бы никто не придрался, готов так до самой Москвы ехать.
- Почему ехать так? Меня нет, что ли? Все устроится, только потерпи немного. Поедешь пока в нашем купе, а дальше будет видно.
- Ничего, Алибала, ничего, раздавай чай. Мне пока и здесь неплохо.
Алибала надел белый халат и принялся разносить чай, а Дадаш остался стоять в коридоре, любуясь местностью, через которую летел состав. Сквозь могучие деревья проступала синева моря, и соленый воздух пробивался в вагон. Хорошо!
Он стоял, вспоминая подробности неожиданной встречи, и вдруг вспомнил сказанную Алибалой фразу: "Если бы не ты, гнили бы мои кости в Крыму". Сначала он пропустил эти слова мимо ушей, не до того ему было, но теперь, когда волнение и сутолока миновали и он оказался в вагоне, они всплыли в памяти, и Дадаш подумал: что он такого сделал, что Алибала остался жив? Он хорошо помнил тот день, когда в последний раз видел Али-балу на фронте. Это было в апреле сорок четвертого года. Их часть перешла в наступление. Впереди был Сиваш. Шел проливной дождь, земля превратилась в липкую жижу, и еще до подхода к Сивашу стало казаться, что они бредут бескрайним болотом. Шли по колено в воде. Фашисты оказывали упорное сопротивление. В тяжелом бою за неприметную высотку, расположенную между двумя болотами, Алибала был ранен в правое плечо и бедро и потерял сознание. Санинструктор вытащил его с поля боя в укрытие, перевязал раны и снова ушел. Командир роты, увидев Дадаша, приказал ему доставить раненого до машины. Вдвоем с каким-то бойцом Дадаш уложил Алибалу на носилки и донес до обочины дороги, где стояла санитарная машина. Вот и все, что сделал Дадаш для Алибалы. Много или мало? Это как смотреть. Не отправь они вовремя Алибалу в медсанбат, кто знает, что было бы...
Стоя у окна, Дадаш продолжал любоваться окрестностями. Да, он тоже радовался встрече с Алибалой. Радовался вдвойне. Во-первых, встреча с фронтовым товарищем; во-вторых, он нашел нужного человека. Сколько раз ему приходилось ездить этой дорогой в Москву, и сколько мытарств он перенес в пути! А тут, оказывается, свой человек - проводник. И как это он до сих пор не встречался с ним в дороге?
Той порой Алибала, держа в каждой руке по целой грозди стаканов, разносил чай, а Садых едва успевал мыть стаканы и наполнять их душистым чаем. И всякий раз, проходя мимо Дадаша, Алибала приветливо улыбался, и Дадаш улыбался ему в ответ...
II
Только мерный стук четок слышался в комнате,- машинально перебрав всю нитку, Алибала начинал перебирать бусы сначала - и так в сотый раз. Сухой стук бусин повторялся однотонно - шак, шак, шак,- и однотонной была воцарявшаяся между стуками бусин тишина.
"Значит, жила Зивяр-хала- и нет Зивяр-халы...- неторопливо размышлял Алибала.- Настанет такой день, когда и я переселюсь на тот свет. Был Алибала и нет Алибалы... И никто по мне не заплачет. Возле Зивяр-халы были сын и внуки, а возле меня была одна Хырда-ханум. Теперь ее нет. Если скоропостижно умру, могут и не узнать сразу. Сгниешь, пока соседи хватятся. Но, допустим, обнаружат сразу, дадут телеграмму Вагифу. С Урала путь неблизкий. Пока прилетит, на похороны не успеет. В лучшем случае отметит седьмой день и вернется в свою часть. А потом появится, если отпустят, только к сороковому дню и к годовщине. Забудет, где и могила... Был человек, и нет его - таков закон природы. Однажды рожденный когда-то умрет, умрешь и ты, Алибала..."
...Никогда он так много не думал о смерти, как ceгодня. Он не боялся смерти и вместе с тем, как многие люди, не хотел умирать. Что за возраст для мужчины - шестьдесят два года? Да не будь этой проклятой бронхиальной астмы, на вид ему можно было дать не больше пятидесяти. Но когда он заходился кашлем так, что перехватывало дыхание, морщины на лице углублялись, как у столетнего старика, в глазах гас огонек жизни, воцарялись тоска и страдание - и Алибала выглядел старше лет на двадцать. Раньше Хырдаханум неустанно стирала и гладила, на нем всегда все было чистое и свежее, он аккуратнее всех был одет, и это тоже молодило его - теперь он, вообще аккуратный, сколько ни старался, но мог выглядеть так, как выглядел при жизни Хырдаханум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59