"Никогда не подумал бы, что вот так неожиданно могу встретиться с Дадашем, что будем сидеть с ним в одном купе и беседовать. Верно говорится: гора с горой не сходятся, а человек с человеком встречаются. Утром поговорю с начальником поезда. Он тоже фронтовик, поймет ситуацию, устроит место для Дадаша... Впрочем, может быть, я смогу устроить ему место в нашем вагоне?" Алибала тихо, осторожно открыл дверь служебного купе. Дадаш и Садых крепко спали. Дадаш дышал как кузнечный мех, его могучий храп заполнял купе. Садых, как всегда, лежал на левом боку и тоже спал, не ведая ни о чем на свете. Алибала осторожно взял билетную сумку, прикрыл за собой дверь. В тусклом свете коридорного плафона просмотрел билеты. "Так, этот едет до Ростова... Этот до конца. И этот тоже. Этот до Воронежа. С пересадкой. Кто-то, кажется, едет до Минеральных Вод. Ага, вот, голубчик. Это - в последнем купе. Хорошо, если бы его место не продали. Из Минвод многие едут в Москву, могли взять в кассе предварительной продажи... Надо сказать начальнику, чтобы сообщил в Минводы, и место забронировали. Сойду и куплю билет. И поедет Дадаш спокойно, как все пассажиры, на законном основании".
Алибала хотел было тотчас пойти к начальнику поезда, но потом раздумал. "Спит сейчас, разбудишь - может рассердиться. Утро вечера мудренее, пойду утром... Да, лишь бы только то место не продали, до самой Москвы ехали бы мы вместе с Дадашем".
До конца смены оставалось полчаса. Алибале не хотелось будить Садыха. Все равно не уснуть. Пусть Садых спит.
"Снова встретились благодаря счастливому случаю,- размышлял Алибала.- Надо будет записать домашний адрес Дадаша. Велико ли расстояние между Баку и Кубой? За один день можно обернуться туда и обратно. А если у них есть домашний телефон, всегда можно поговорить. И я не я буду, если не вытащу его. Познакомим наших жен, а уж если женщины подружатся, они будут поддерживать отношения. Моя Хырда женщина приветливая, быстро найдет общий язык с женой Дадаша,- глядишь, подружатся, я скоро выйду на пенсию, времени ходить и ездить в гости, встречаться с друзьями будет хоть отбавляй. А то Хырдаханум частенько приходилось ходить на дни рождения или свадьбы одной - я, как правило, бывал в рейсе. Иногда она ожидала моего возвращения, чтобы вместе пойти поздравить молодоженов или именинника... Лишь бы только жека Дадаша была женщиной разумной, не из тех, которое только и умеют, что ссорить мужей с друзьями и родственниками. Есть, не приведи аллах, и такие жены, которые связывают мужей по рукам и ногам, держат oкoлo юбки, и вот, смотришь, закадычные приятели чуть ли не с детских лет после женитьбы постепенно отдаляются друг от друга и в конце концов становятся чужими людьми. Как говорится в дастане "Деде Коркуд", это и есть разлучницы..."
Вспомнив про дастан, Алибала подумал и о том, что уже не один десяток лет не брал в руки книгу и все, что он прочел за свою жизнь, прочел до окончания семилетки. Правда, он помнил все, что читал, словно с тех пор и не прошло сорока пяти лет.
Поезд стремительно пронесся мимо залитой огнями станции. Открывать дверь не имело смысла - никто тут не сходил, все места по-прежнему заняты.
В конце вагона показался высокий густоволосый мужчина с жиденькой черной бородкой.
- Не найдется ли у вас немного воды?
- Вода есть.
Алибала встал, сполоснул чистый стакан, налил воды.
- Пожалуйста.
- Спасибо. Мне много не надо, только лекарство запить.
- Можно отлить, можно добавить, вода, слава бог . есть.
У пассажира была небольшая склянка с лекарством, он накапал из нее в стакан сколько-то капель, разболтал, выпил. По запаху лекарства Алибала догадался, что это сердечное. Пассажир вернул стакан, поблагодарил и, глубоко дыша, стал в простенке между двумя окнами.
- Если вам плохо, я вызову врача. Да, может, и среди пассажиров найдется врач.
- Не надо беспокоиться.- Пассажир был растрогал вниманием и заботой проводника.- У меня такое бывает, по ночам; если вовремя приму лекарство, все проходит.
Алибала пододвинул пассажиру раскладную лесенку, на которой сидел до этого:
- Садитесь.
Вчера во время посадки Алибала обратил внимание на этого пассажира, который так резко отличался от остальных; несмотря на бородку и усы, по блеску его больших черных глаз Алибала решил, что он еще молод пожалуй, ему нет и сорока лет. И сейчас, все еще слыша резкий запах валокордина, он подумал о пассажире: "Бедняга, наверное, тяжело болел, едет в Москву к столичным врачам".
За время службы на этой дороге он часто встречал тяжело больных пассажиров; одни, поправившись, возвращались из Москвы обратно, веселые, жизнерадостные, другие, наоборот, ехали подавленные, молчаливые, и было яснее ясного, что никакие врачи и никакие лекарства их уже не могут спасти.
- Вы лечиться едете? - осторожно спросил Алибала, совершенно уверенный, что бородатый ответит ему "да".
Тот отрицательно качнул головой.
Так по какому же делу едет в Москву этот пассажир с больным сердцем? Болеть, ехать в город, где живут прославленные профессора, и не стремиться показаться им?
Бородатый, словно отвечая на недоумение Алибалы, сказал:
- Сердце давно меня беспокоит. И всегда неожиданно и не к месту дает о себе знать. У кого я только не побывал! Кардиологи Баку и Москвы сделали все, что в их силах,- благодаря им и живу до сих пор. Я ведь перенес тяжелый инфаркт, был на краю смерти,- он провел рукой по бородке.- Но, поверите ли, лишний раз заявиться к докторам не могу себя заставить. Сейчас вот еду в Москву, на пленум... пленум Советского комитета защиты мира, я член комитета. Очень важные вопросы будут обсуждаться, иначе я не поехал бы в таком состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59