Сказать, что я был сбит с толку, значит не сказать ничего. Я был совершенно изумлен. Я не сомневался в том, что убить меня пытался именно дакойт. Но где же он находился? Нормальный человек не мог так долго продержаться под водой; однако его явно не было на поверхности, он не мог прятаться в камышах, не мог лежать, затаившись на берегу.Кругом светило солнце. Природа ликовала, а мной овладело ощущение чего-то жуткого и необъяснимого. Я повернулся и пошел к Смиту, чувствуя, что мой невидимый враг, может быть, целит мне в спину второй нож. Мои страхи не оправдались. Я поднял из травы нож, который чудом прошел мимо меня, и с этим ножом в руке присоединился к моему другу.Он стоял, одной рукой держа явно обессилевшую цыганку, темные глаза которой впились в него с непередаваемым выражением.— Что это значит, Смит… — начал я.Но он прервал меня.— Где дакойт? — быстро спросил он.— Он, видимо, обладает свойствами рыбы, — ответил я. — Невозможно понять, где он.Цыганка подняла на меня глаза и засмеялась. Ее смех был музыкальным; так не могла смеяться старая карга, которую держал Смит. И этот смех показался мне знакомым!Я вздрогнул и всмотрелся в сморщенное лицо.— Он одурачил тебя, — сердито сказал Смит. — Что это у тебя в руке?Я показал ему нож и рассказал, как он ко мне попал.— Я знаю, — резко сказал он. — Я видел. Он был в воде. Меньше трех ярдов от того места, где стоял ты. Ты должен был заметить его. Неужели же ничего не было видно?— Ничего.Женщина опять засмеялась, и опять я не мог понять, чем мне знаком этот смех.— Дикая утка, — добавил я, — больше ничего.— Дикая утка! — раздраженно передразнил Смит. — Если ты вспомнишь повадки диких уток, ты поймешь, что это была птица совсем другого полета. Это старый трюк, Петри, но он хорош как приманка. В этой дикой утке была спрятана голова дакойта! Теперь поздно. Он, наверное, уже далеко.— Смит, — сказал я, чувствуя себя виноватым, — почему ты не пускаешь эту цыганку?— Цыганку? — засмеялся он, крепко держа женщину, которая сделала нетерпеливое движение. — Посмотри как следует, старина.Он сорвал парик с ее головы, из-под которого показалось облако волос, сияющих в лучах солнца.— Мокрая губка доделает остальное, — сказал он.В мои широко раскрытые от удивления глаза взглянули темные глаза пленницы, и под гримом я рассмотрел очаровательные черты девушки-рабыни. На ее выкрашенных белым ресницах стояли слезы, она больше не сопротивлялась.— На этот раз, — сурово сказал мой друг, — мы действительно поймали ее и не отпустим.Где-то сверху по течению раздался слабый зов.Дакойт!Худощавое тело Найланда Смита выпрямилось и напряглось, как струна; он внимательно прислушался.Послышался ответный крик, затем откликнулся еще один. Затем прозвучал пронзительный полицейский свисток, и я заметил столб черного дыма, поднимающийся за стеной, вздымающийся прямо к небу, как угодное Богу всесожжение.Окруженный стеной особняк горел!— Проклятие! — зло сказал Смит. — В этот раз мы оказались правы. Но он, конечно, имел массу времени, чтобы все унести. Я так и знал. Его дерзость просто невероятна. Он ждал до последнего момента, и мы наткнулись на два передовых поста.— В одном случае виноват я. Я упустил одного.— Неважно. Мы поймали другого. Я не думаю, что мы сумеем арестовать еще кого-нибудь. Слуги Фу Манчи так подожгли дом, так что ничего спасти уже не удастся. Боюсь, что на пепелище мы не найдем никаких улик, Петри, но у нас появился рычаг, который должен расстроить планы Фу Манчи.Он взглянул на странную фигуру, покорно обвисшую в его руках. Она гордо подняла глаза.— Вам незачем так крепко держать меня, — мягко сказала она. — Я пойду с вами.Читатель, который дошел до этого места в моих записях, уже знает, какие необычайные события и дикие сцены мне пришлось пережить; но из всех подобных сцен этой стремительной драмы, в которой Найланд Смит и доктор Фу Манчи играли главные роли, я не помню ни одной более фантастической, чем та, что разыгралась у меня в доме в тот вечер.Не медля ни минуты и ничего не сказав сотрудникам Скотланд-Ярда, мы повезли нашу пленницу в Лондон, что позволяли сделать неограниченные полномочия моего друга. Мы представляли собой странную троицу, вызвавшую немало удивленных замечаний, но наконец наша поездка подошла к концу. Теперь мы сидели в моей скромной гостиной, где когда-то впервые Смит рассказал мне историю доктора Фу Манчи и великого тайного сообщества, пытавшегося нарушить мировой баланс сил, повергнуть Европу и Америку под скипетр Китая.Я сидел, опершись локтями на письменный стол, подперев кулаком подбородок, Смит ходил по комнате, все время зажигая тухнувшую трубку. В большом кресле, уютно свернувшись калачиком, сидела лжецыганка. Грим был быстро снят, и сморщенное старушечье лицо превратилось в лицо очаровательной девушки, выглядевшей диким прекрасным цветком в своем живописном цыганском тряпье. Она держала в пальцах сигарету и наблюдала за нами через опущенные ресницы.Казалось, что она с истинным восточным фатализмом смирилась со своей судьбой и время от времени останавливала на мне взгляд своих прекрасных глаз, который, я уверен, не смог бы равнодушно выдержать ни один мужчина.Хотя я не мог не видеть чувств этой страстной восточной души, я старался не думать о них. Пусть она могла быть сообщницей убийцы из убийц, но ее прелесть представляла еще более грозную силу.— Этот человек, который был с вами, — внезапно повернувшись к ней, сказал Смит, — до недавнего времени находился в Бирме. Он убил одного рыбака в тридцати милях вверх по течению от Прома всего за месяц до моего отъезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73