Ваш друг, мистер Веймаут, оказался самым неподдающимся пациентом, но и ему хватило пятнадцати секунд.— Логан! Помоги! На помощь! Сюда, эй!Теперь в голосе Веймаута звучало нечто очень похожее на страх. Поистине, положение было столь жутким, что казалось почти нереальным. В дальние подвалы вошла группа людей. Впереди шел человек с электрическим карманным фонарем. Бледный луч фонаря проплясал от одутловатых серых грибов к другим, кошмарной формы и слепящего ядовитого блеска. Насмешливый голос страшного лектора продолжал:— Обратите внимание на снегообразную поросль на крыше, доктор. Не заблуждайтесь насчет ее размеров. Это гигантская разновидность выращенной мною культуры. Вы в Англии знаете, как погибает обычная комнатная муха — ее находят прилипшей к оконному стеклу с налетом белой плесени. Я вырастил споры этой плесени колоссальных размеров. Заметьте, как интересно действует сильный свет на мои оранжевые и голубые грибки!Рядом со мной раздался стон Найланда Смита, а Веймаут внезапно замолчал. Я сам чуть не завопил в ужасе. Я знал, что будет дальше. Я в одно страшное мгновение понял значение тусклого фонаря, медленного движения через подземную грибную плантацию, ту осторожность, с которой Фу Манчи и его слуга избегали касаться наростов. Теперь я знал, что Фу Манчи был величайшим ученым — знатоком грибов, что он был отравителем, перед которым итальянские мастера яда, Борджиа, были сопливыми детьми, и я понял, что детективы, сами того не зная, входили в долину смерти.Затем она началась, эта неестественная сцена — вакханалия убийств. Блестящие цветные шляпки огромных поганок, о которых говорил китаец, взрывались, как настоящие бомбы, по мере того как белый луч фонаря выискивал их в темноте, где они только и могли существовать. Коричневатое облако — я не мог определить, жидкое или пыльное — поднялось в подвале. Я пытался закрыть глаза или отвернуться от закачавшихся фигур людей, попавших в эту отравленную западню. Это было бесполезно — я должен был смотреть.Тот, кто держал лампу, уронил ее, но тусклый, таинственно мерцающий полумрак длился едва одну секунду. Яркий свет вспыхнул опять, несомненно зажженный адской рукой злодея, возобновившего свою лекцию:— Отметьте симптомы бредового состояния, доктор!Там, за стеклянной дверью, смеялись злосчастные жертвы, срывая с себя одежды, прыгая, как безумные, махая руками, — у них начиналось маниакальное возбуждение.— Теперь мы выпустим на волю созревшие споры гигантской культуры, — продолжал злобный голос — Воздух второго подвала будет наполнен кислородом, и они немедленно начнут расти. Ах! Это триумф! Этот процесс — триумф моей научной деятельности!Подобно снежному порошку, белые споры падали с крыши, замораживая корчащиеся фигуры отравленных людей. Перед моим потрясенным взором грибы росли, распространяясь от головы до ног каждого, кого они коснулись, обволакивая людей мерцающим саваном…— Они мрут как мухи, — с внезапным лихорадочным возбуждением завопил Фу Манчи, и я почувствовал уверенность в том, что я уже давно подозревал: этот великолепный извращенный мозг мог принадлежать только маньяку-убийце, хотя Смит ни за что не хотел принять эту версию.— Вот моя мухоловка! — вопил китаец. — А я — бог разрушения! ГЛАВА XXVIМЫ ТЕРЯЕМ ВЕЙМАУТА Меня разбудило скользкое прикосновение тумана. Кульминация сцены в отравленных подвалах в сочетании с действием паров, которых я опять надышался, привела меня в бессознательное состояние, более того, мой рот был туго завязан тряпкой и я был крепко привязан к кольцу на палубе.Повернув раскалывающуюся от боли голову влево, я сумел увидеть маслянистую воду; повернув ее вправо — багровое лицо инспектора Веймаута, также связанного и с кляпом во рту, лежавшего рядом, и одни только ноги Найланда Смита, потому что дальше я повернуть голову не мог.Мы были на борту моторного баркаса. Я услышал ненавистный гортанный голос Фу Манчи, приглушенный и спокойный, и сердце у меня замерло при звуке голоса, который ему ответил. Это была Карамани. Его триумф был полным. Было ясно, что приготовления к его отъезду завершены; бойня, устроенная над полицейскими в подземных проходах, была последней дерзкой демонстрацией, на которую коварный китаец, конечно, не решился бы, не будучи уверенным в том, что сумеет безопасно выбраться из Англии.Какая нас ждет судьба? Как он отомстит девушке, которая предала его в руки врагов? И что будет с этими врагами? Он, похоже, был полон решимости тайно переправить меня в Китай, но что он планировал в отношении Веймаута и Найланда Смита?Почти в полной тишине баркас медленно шел через туман. За кормой затихал в отдалении нестройный шум дока и пристани. Впереди висела пелена тумана, закрывавшая глазу движение судов великой реки, но через эту пелену прорывался зов сирен и звон колокольчиков.Плавное движение гребного винта замерло. Баркас лежал на волнах, слегка покачиваясь.Отдаленный вибрирующий звук становился громче, и через дымку тумана на нас что-то надвигалось.Прозвенел колокольчик, и я услышал в тумане голос, который был мне знаком. Я чувствовал, как беспомощно извивается в своих путах Веймаут, слышал его бессвязное бормотание, и понял, что он тоже узнал голос.Это был голос инспектора Раймэна из речной полиции; их баркас был рядом с нашим!— Эй! Эй!Меня пробрала дрожь лихорадочного возбуждения. Они окликали нас. На нашем баркасе не было огней, но теперь, не обращая внимания на боль, прострелившую меня от позвоночника до черепа, я вытянул шею влево — через туман сердито светился левый фонарь полицейского баркаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73