– Нет. Самое главное, что, и об этом мы говорили на предыдущем семинаре, абсолютно все воспринимают Элладу как некий расцвет, как светлое детство цивилизованного человечества, как предтечу большинства достижений современного мира в политике, культуре и экономике.
И это несмотря на все те моменты, о которых мы только что сказали.
Почему такое возможно?
– Да, интересно, почему же?
– Да потому, что при всех этих уродствах олимпийская Греция была громадным шагом вперед по сравнению с предыдущим миропорядком. Миропорядком египетско-ближневосточной империи.
И можно только представить, каким уродством были эти первые имперские государства Восточного Средиземноморья. Где в жертву кровожадным богам приносились дети, которых живыми жарили в чреве медных быков-молохов.
– По моему, это все же крайности отдельных регионов этой части древнего мира, – заметил Юрий Петрович.
– Пусть так, хотя такого нельзя в принципе представить в Элладе при всей ее необузданной дикости. Как нельзя представить в Элладе и последующих зверств ближневосточного мира, где ассирийские цари покрывали стены взятых городов содранной с пленных кожей. Или тех же зверств, якобы кроткого, библейского царя Давида, который задолго до Гитлера жег пленных в печах или распиливал пилами. О чем прямо говориться в библии, которую иные идиоты считают боговдохновенной книгой. Да по сравнению с Ветхим заветом Майн кампф просто книга для детского возраста.
– Правильно! – энергично воскликнул Вадим.
– Ребята, я же просил без этих ваших политизированных перехлестов, – досадливо поморщился Юрий Петрович.
– Извините, – поправился Петр и продолжил, – Так вот, по сравнению с этим уродством, организованным в государственном масштабе, даже все перечисленное нами извращения олимпийских богов и героев просто блекнут. И представляются мелкими бытовыми проступками.
И главная заслуга Эллады как раз в обрушении того имперского миропорядка. Который до той поры не знал поражений.
– Мне кажется, вы повторяетесь, Петр. Почти то же самое вы говорили и прошлый раз.
– А это можно и нужно говорить десятки и сотни раз. Ибо не изжита эта модель имперской гадины.
По сравнению с которой даже откровенно разбойничий миропорядок олимпийской Эллады с ее героями – жертвами пьяных зачатий и богами-маньяками представляется приемлемым и даже светлым.
Разбойничья вольница лучше имперского государства. Не только для народа, но и для цивилизации и культуры, как ни странно это звучит.
Что и доказала Эллада.
И что нам, в России, пыжащейся сохранить имперские пережитки, должно быть понятнее, чем кому-либо.
Юрий Петрович поморщился, но не стал заострять внимание на последней реплике. Переводя разговор в другое русло, он спросил:
– А что, неужели нет еще лучшего миропорядка, чем разбойничья античная вольница?
– Есть, разумеется. Это миропорядок наших русских современников олимпийских богов. Которые не строили пирамид, как египтяне, не создавали таких культурных шедевров, как Гомер и его коллеги, но совершили величайшую в мире научно-техническую революцию, одарив мир новым металлом – железом.
Глава 7. Упоение справедливостью
Огромная степь раскинулась от Алтая до Дуная. Она была широка как море. И по этому ковыльному морю кочевали те, кто звался скифами.
Но скифы были разными. И Тамирис была скифского рода. И те, кто убил ее, надеясь захватить и продать в рабство, тоже были скифами.
Для тех, кто собирался на Лысой горе, не было племенных различий. Все они были волхвами белых народов. Все они были братьями и сестрами. И Вольфганг из Черного леса, и Тамирис с Каменного пояса, и Сварог с Серой реки.
А скифы, послушавшие Зевса, и те, кто покупал у них рабов, не были им братьями. Хотя внешне многие и походили на своих северных соседей. Но не во внешности дело. Вернее не только в ней.
Вот и теперь семена раздора взошли в рядах самих скифов. И жившие у Каменного пояса схлестнулись с жившими в Таврии.
Пора, – подумал Сварог, и у тех, кто пошел против работорговцев, появились стальные мечи.
Такую войну нельзя было организовать никому, кроме волхва, который может смотреть на землю сверху. Разрозненные стычки принимали осмысленный характер, и те, кому Сварог вручил меч, теснили врагов к Большой реке.
Они, носящие этот подарок Сварога, уже не называли себя скифами. Они стали сарматами. И все больше степей отвоевывали они у недавних сородичей.
Но точку в существовании приморских работорговцев должны были поставить ближние и дальние родовичи Сварога.
Западный ветер крепчал. Казалось, это душа Вольфганга, хозяина Запада, воспаленная и горячая, летит навстречу дикарям юго-востока. Сухая трава гнулась под порывами этого ветра. И Сварог видел сверху, как навстречу ветру уходят от сарматов разрозненные скифские толпы.
Хорошие кони у скифов. Уйдут от погони. Соберутся в другом месте. Обойдут стороной. Ударят в спину.
Потому особо и не опасаются этих своих бывших сородичей, так ловко бьющих их в открытом бою новым оружием.
Болваны горбоносые, – подумал Сварог. – Вы отличаетесь от сарматов, потомков Тамирис, тем, что у вас нет своих волхвов. Вы жадны, тупы и ленивы. Взяли чужих богов, и думаете, они вас спасут?
Не спасут чужие боги.
Не спасут.
Подожженная северными волхвами степь огненным валом рванула навстречу скифам. В панике заметались они между огнем и сарматскими мечами.
Но вырвались и ушли в сожженные равнины. Где трава сгорела, а колодцы были загодя отравлены.
Пали их кони.
И пешими встретили они молчаливые суровые ряды тех, за кем вчера охотились, как за дичью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120