Его всегда поражал контраст между ее квадратной фигурой и резкими манерами и представительностью и изысканной вежливостью Джонатана. Он проскользнул за чипендейловским книжным шкафом к двери, ведущей на хозяйскую половину.
Но чтобы скрыться от любопытных глаз леди Фитчетт, шкафа было явно недостаточно. Она оторвалась от испаномавританских тарелок, качество которых они обсуждали, и требовательно спросила:
— Кто это?
Джонатан Мур отвел затуманенный взгляд.
— Я не заметил.
— Ну как же? Он вошел в вашу личную дверь, как к себе домой.
— Наверное, кто-то из служащих…
— Кто-то из служащих! Похоже, это Карр Робертсон.
— Очень может быть.
Леди Фитчетт фыркнула. Больше всего ее задевало, когда от нее что-то скрывали.
— Джонатан, не кривите душой! Карр вернулся?
— Полагаю, да.
— Давно пора, если хотите знать! Он поладил с Элизабет? — Она улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой.
— Лучше спросите у него.
Леди Фитчетт опять фыркнула.
— Вы просите слишком много за эти тарелки.
— Подумайте о моих налогах.
— Подумайте о моих!
Карр остановился возле двери и свистнул. Сердце Элизабет дрогнуло. Он всегда так делал — входил, останавливался у двери и свистел, и если она была наверху, то спускалась, а если внизу, ей оставалось только крикнуть: «Входи!»
Она отозвалась, и в следующее мгновенье он вошел, и она оказалась в его объятиях. Но в том, как он обнимал ее, было что-то странное. Она испугалась. Он не целовал ее, а просто прижимал к себе так, как будто был не в силах отпустить.
— Карр, в чем дело?
Ей пришлось повторить вопрос. Даже тогда она не сразу получила ответ. Он отпустил ее, отошел на шаг, и руки его повисли.
— Тебе придется опять меня выгнать.
— Карр!
— Вчера вечером кто-то убил Джеймса Лесситера, и скорее всего они подумают, что это я.
Элизабет пристально посмотрела ему в глаза.
— А это не ты?
Он хрипло засмеялся.
— Ну вот и ты готова поверить!
Карие глаза Элизабет, прозрачные, как вода, заблестели.
— Я поверю тому, что скажешь ты.
— Нет, я этого не делал. Мог бы до того, как мы увиделись, но не после. В любом случае, я не подошел бы к нему со спины и не проломил бы голову кочергой.
— Карр!
— Кто-то так сделал. Я его видел…
— Неужели ты к нему приходил?!
— Да. Нет смысла говорить, что я дурак, я и сам знаю. Я же понятия не имел, что его убили. Я хотел прийти к нему, чтобы захлопнуть дверь в прошлое — начать новую повесть: глава первая — свадебные колокола, а потом счастье без конца и края. Мне это казалось хорошей идеей. Видишь ли, если он будет постоянно бывать в Меллинг-хаусе, а я в Белом коттедже, мы рано или поздно встретимся. Я решил, что лучше если такая встреча произойдет без посторонних глаз. Наедине мы бы разобрались по-мужски, возможно, не без помощи кулаков, но никто в Меллинге не стал бы таращиться. — Мне казалось, что это удачная мысль.
Элизабет неотрывно смотрела на него, слегка запрокинув голову, отчего светлые волосы упали на спину, обнажив нежную шею.
— Что случилось? Расскажи.
Он рассказал, как увидел свет в окне Катерины, приблизился к дому, обогнул угол, поднялся на две ступеньки, вошел через дверь, которая была не заперта, а только прикрыта шторами. Он ничего не пропустил: ни мертвеца, лежащего на столе, ни кочерги, ни плаща с измазанным рукавом и забрызганной полой. Элизабет выслушала его рассказ, не перебивая, и только когда он закончил спокойно сказала:
— Напрасно ты протер кочергу.
— Пришлось… на случай, если…
Она покачала головой.
— Напрасно. Ты сказал, что ни за что бы не ударил его сзади кочергой по голове. Неужели ты подумал, что Рета могла так поступить?
Карр покраснел.
— В тот момент я вообще ничего не думал. Там был этот проклятый плащ, и следующее, что я помню, — что протираю кочергу. Я думаю, убийца все предусмотрел. Он наверняка надевал этот плащ, чтобы проделать свою работу, или же измазал его потом нарочно. Неужели ты полагаешь, что он забыл бы про кочергу?
— Нет… — Она немного поразмышляла. — Карр, если ты унес плащ и не оставил отпечатков пальцев, я не вижу, почему тебя должны заподозрить.
Он хмуро сказал:
— Есть еще наша маленькая Фэнси, а это финиш. Мы вместе смотрели газеты, когда я увидел фото Джеймса Лесситера. Не помню, что я сказал, но она-то вспомнит. Что-то вроде «Вот он, негодяй!». А потом я пулей вылетел из дома.
— А она не может помолчать? Ты бы попросил ее…
Он мгновенно нахмурился.
— Нет! — и тут же расслабился. — Из этого не вышло бы ничего путного. Она такое безыскусное дитя, что они сразу бы ее раскололи. Пусть уж лучше говорит все, что знает. Это хотя бы покажет, что нам нечего скрывать.
Зазвонил телефон. Элизабет подошла к столу, взяла трубку. Она ответила кому-то: «Да, он здесь», — и оглянулась через плечо.
— Карр, звонит Рета. Она хочет тебе что-то сказать.
Из трубки донесся низкий голос Реты. Она говорила по-немецки.
— Плохо дело, Карр. Они забрали тот плащ. А он отмыт недостаточно. И еще миссис Мейхью знает, что я была там. Она подслушивала. Она слышала, что он говорил о завещании, и его слова: «Если твой Карр меня сегодня убьет, тебе достанется изрядное состояние». Плохо дело, да? Я решила тебя предупредить.
Раздался щелчок, Рета повесила трубку. Карр поступил так же и, обернувшись к Элизабет, передал ей все, что только что услышал, и в заключение повторил слова Реты:
— Плохо дело, да?
— Они найдут того, кто это сделал. А пока тебе нужен адвокат, — Элизабет старалась не поддаваться панике и рассуждать трезво.
— Да… я схожу к старику Хоулдернессу.
— Он не подходит, нужен адвокат по уголовным делам.
Карр скривил рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68