Дорогой мистер Гроувер, Очень хочу Вас видеть, если Вы сочтете это удобным.
Искренне Ваша,
Мод Силвер.
Отдав ее в руки миссис Крук, она решила, что не пойдет вместе с Сесилией на вечернюю службу. Мисс Силвер была в доме одна, когда в дверь нерешительно постучали. Она открыла и увидела ту же высокую темную фигуру, которая сопровождала ее по Грину.
Мисс Силвер отвела его в теплую, уютную гостиную и впервые получила впечатления иные, нежели от его роста и звука голоса. Парень был симпатичный, даже несмотря на красные, опухшие от слез глаза. В нем было очарование юности, искренности, пылкости. Он сел на предложенный стул, посмотрел на нее убитым взглядом и сказал:
— Я собирался к вам прийти.
— Слушаю вас, мистер Гроувер.
— Да… И тут пришла от вас записка. Я пытался передумать… я понимаю, что могу себя погубить, но больше меня это не беспокоит, только родителей жалко.
— Да?
Он сидел, свесив руки между колен. Иногда поднимал на мисс Силвер глаза, но чаще смотрел в пол.
— Не всегда нужно держать язык за зубами из опасения попасть в беду…
Мисс Силвер быстро вязала.
— Не всегда.
— Я прокручивал в голове свое решение так и эдак с тех пор, как услышал… о ней. Рассказывать отцу с матерью было бы несправедливо, потому что, видите ли, это может меня погубить, и получится, что я как бы попросил их приложить к этому руку. И позже они так и будут думать, а это несправедливо. И тогда я подумал о вас. Вы дали мне высказаться насчет Сирила. Я подумал, что вы поймете, в вас что-то есть.
Он вдруг испугался.
— Вы не считаете, что я сказал грубость? Я не хотел.
Она выдала ему улыбку, которая многих вызывала на откровенность.
— Я в этом уверена. Можете рассказывать все, что хотите. Я убеждена, что лучше всего говорить правду. Сокрытие правды никому не приносит пользы. Оно приводит только к новым несчастьям.
— К новым?.. Их уже достаточно, правда?
— Да, Алан.
Наступила пауза, и она затягивалась. Наконец Алан ее нарушил со вздохом, похожим на рыдание.
— Наверное, я не должен был ее любить, но я любил! Я не могу позволить, чтоб о ней говорили плохо, правда? — Не дождавшись ответа, он сказал: — Она приходила в наш офис в субботу, то есть вчера. Мне кажется, это было очень давно. Я был в своей комнате. Она открыла дверь и вошла. Я проводил ее к мистеру Хоулдернессу. Потом вернулся к себе, но не мог ничем заниматься. Видите ли, о возвращении мистера Лесситера много судачили: свяжется ли он опять с мисс Крей, позволит ли миссис Уэлби жить в Гейт-хаусе, оставит ли ей те веши, которые давала миссис Лесситер. Я за нее беспокоился — вдруг он ее выгонит, или велит все вернуть. Я не знал, как обстоят дела, и не мог спать, все думал о ней. Я не осмелился пойти к ней, потому что это вызвало бы толки, в деревне всегда болтают, и она велела мне хранить наши отношения в тайне. Меня это мучило. — Он вскинул на мисс Силвер глаза, снова опустил, опять раздался вздох, похожий на рыдание. — Когда она пришла в офис, я сразу понял зачем — поговорить с мистером Хоулдернессом и получить совет. Я отчаянно хотел узнать, как у нее дела, и… в общем, я подслушал. — Он поднял голову и посмотрел в спокойные, бесстрастные глаза мисс Силвер. В голосе его была смесь раскаяния и вызова: — Я не имел права… это не мое дело… я знаю. Но я не мог удержаться.
Мисс Силвер мягко сказала:
— Конечно, это порицается, но я понимаю ваши чувства. Вы сказали, что подслушали. Могу я спросить, как вам это удалось?
Она говорила ласково и деловито. Он успокоился и продолжил:
— У нас не хватает сотрудников. Старший клерк мистер Джексон слег, мистер Стануэй, второй партнер, — он инвалид и приходит в офис раз в году, но его кабинет рядом с кабинетом мистера Хоулдернесса. Когда я поступил на фирму, здесь был еще один клерк, его звали Худ. Как-то он мне сказал по секрету, что мистер Стануэй держит бутылку бренди за одной из панелей в своей комнате. Не знаю, как он это обнаружил, но однажды, когда мы думали, что никого нет, он привел меня в его кабинет и показал. Это потайной шкафчик, он открывается пружинкой. Сдвигаешь часть панели — и дверь открывается. Ну вот, он показал мне, там действительно стояла бутылка бренди. И пока мы на нее смотрели, услышали как мистер Хоулдернесс сказал что-то ровным голосом, как будто он находился в этой же комнате. Мы ужасно испугались. Я не помню, что он сказал — что-то такое, что говоришь сам себе, вроде: «Куда же я подевал эти бумаги?» Худ посмотрел на меня, осторожно закрыл панель, и мы со всех ног кинулись из комнаты. Нам нечего было там делать, просто мы думали, что мистер Хоулдернесс ушел.
Мисс Силвер расстелила на коленке рукав жакетика маленькой Джозефины и измерила его. До нужного размера не хватало еще два дюйма.
— Вчера вы открыли шкаф мистера Стануэя и услышали, что миссис Уэлби сказала мистеру Хоулдернессу?
— Да. Я предупредил девушку, которая работает со мной в одной комнате, что мистеру Хоулдернессу нужны кое-какие бумаги, и я вызвался их разыскать. Мне не приходилось открывать тот шкаф после того, как Худ мне его показал, но я помнил, как это делается. Я его легко открыл, без всякого шума — наверное, мистер Стануэй смазывает эту пружину. Все было, как и раньше, только бутылки не было. И я понял, почему слышно все, что происходит в соседней комнате. По всей длине панели шла трещина, была даже дырка. Я в нее посмотрел и увидел миссис Уэлби. После этого я уже не хотел слушать, я хотел только смотреть на нее. Но не смог не слушать, потому что мистер Хоулдернесс сказал очень жестоко: «Вы поставили себя в двусмысленное положение».
Мисс Силвер охнула, и он заторопился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68