А он смотрел на нее с загадочной улыбкой в глазах и говорил:
— Нет, думаю, что не мне.
Ее прелестные щечки покраснели. Она устремила на него открытый взгляд больших голубых глаз и сказала:
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Наверное, мы оба думали, что у нас что-то получится, но не получилось. Я поняла это сразу, как только увидела тебя рядом с Элизабет. Ты был в нее влюблен?
Его взгляд стал холодным.
— Давным-давно.
— Был влюблен — это не совсем точно. Я сказала бы, что ты и сейчас в нее влюблен. Вы подходите друг другу, если ты понимаешь, о чем я говорю. Вы были помолвлены?
Он повторил те же слова:
— Давным-давно.
Они шли и молчали. Фэнси думала: «Нельзя же идти две с половиной мили и молчать! Я сейчас закричу, а он решит, что я свихнулась. Как же тихо на деревенской улице, даже мысли слышны». Чтобы нарушить молчание, она сказала:
— Она тоже в тебя влюблена, это я тебе говорю.
Он нахмурился, но не рассердился, потому что положил руку ей на плечо.
— Если у тебя не получится самой, всегда можно обратиться в брачное агентство. А теперь давай не будем говорить обо мне, лучше расскажи про свою маму и про остальных пятерых.
Глава 6

Катерина Уэлби оглядела свою гостиную и подумала, что комната выглядит очень мило. Некоторые вещи пообтрепались, но все еще вполне приличны, как и подобает вещам из Меллинг-хауса. За маленький столик времен королевы Анны ей в любой момент — захоти она продать его — дадут двести фунтов. Как и персидские коврики, он был подарком миссис Лесситер — ну, почти что подарком, с этим никто не будет спорить. В случае чего миссис Мейхью припомнит, как сама слышала, что миссис Лесситер сказала: «Даю миссис Уэлби эти коврики и столик из Голубой комнаты». И еще добавила: «Ими вполне можно пользоваться». Но миссис Мейхью не придется вспоминать, разве что кто-то ее к этому подтолкнет, а Катерина Уэлби подталкивать не собирается. Почти все в Гейт-хаусе досталось ей на несколько спорных основаниях. Она намеревалась обсудить это с Джеймсом Лесситером. В сущности, поэтому она и ждала его к себе на кофе. Все, что есть в Гейт-хаусе, ей предстояло представить как дары его матушки.
Она еще раз огляделась с признательностью и удовольствием. Конечно же, тетя Милдред намеревалась отдать эти вещи ей. И не имеет значения, что занавески выкроены из старых выброшенных штор бог знает какой давности и уже полинявших, но ведь парча-то дивная: на тускло-розовом фоне ровные ряды чуть заметных голубых и зеленых веночков. Парчи хватило и на то, чтобы обить кресла и диван, а диванные подушки вторят по цвету веночкам. Катерина оделась в тон комнате. Зеркало в золоченой раме над камином отразило тускло-голубое платье для домашних приемов, красивые волосы и гордый поворот головы. Тут же она услышала долгожданные шаги, вышла на узкую площадку и распахнула дверь.
— Джеймс, входи! Очень рада! Дай я на тебя посмотрю! Не будем подсчитывать, сколько лет мы не виделись, правда?
Он был без шляпы, в темном костюме, без пальто и шарфа. Она провела его в освещенную комнату, и он, засмеявшись, сказал:
— Судя по тебе, этих лет вовсе не было. Ты ничуть не изменилась.
— Да что ты! — просияла Катерина.
— Ты стала только красивее, но, думаю, знаешь это и без меня. А что ты скажешь обо мне — я изменился?
Она смотрела на него с неподдельным изумлением. Раньше он был симпатичным парнем. В сорок пять лет он стал красивым мужчиной, чего никак нельзя было ожидать, фотография в доме тети Милдред не солгала. Не переставая улыбаться, она сказала:
— Думаю, ты прекрасно обойдешься без подпитки своего тщеславия. О, Джеймс, как я рада тебя видеть! Подожди минутку, сейчас принесу кофе. Ко мне девушка приходит только утром.
Когда Катерина вышла, он осмотрелся. Все было ему знакомо; некоторые вещи были очень ценными. Видимо, их для нее сюда поставила мать. Надо встретиться с Хоулдернессом и выяснить, как все выглядит с точки зрения закона. Если он думает продавать Меллинг-хаус, то с Гейт-хаусом впридачу, и ему придется предъявить пустующее владение. Но если Катерина получила Гейт-хаус без мебели и платит за него ренту, ее будет невозможно выселить. Беда в том, что, скорее всего, нет никакого письменного соглашения, и нечем будет доказать, что в этом домике не предусмотрено наличие мебели из Меллинг-хауса. Если мать отдала ее Катерине, он ничего не сможет поделать. Красивая женщина Катерина, красивее, чем была двадцать пять лет назад, правда, по теперешним меркам, полновата. Он подумал о Рете. Вполне возможно, что и она потолстела, с девушками-статуэтками такое случается. Ей сейчас сорок три года.
Вошла Катерина с подносом и с улыбкой на губах.
— Ты уже виделся с Ретой?
— Нет еще.
Она поставила поднос на столик с резной окантовкой. Ценная вещь, он помнил ее. Оглядевшись, Джеймс решил, что Катерина неплохо устроилась — больше чем неплохо.
— Вот будет забавно, если мы уговорим ее прийти! Я попробую. Есть только одна причина, по которой она не придет.
— Какая?
Катерина засмеялась.
— Дорогой Джеймс, ты забыл, что такое Меллинг. Он не меняется.
Она взяла трубку. Он подошел и встал рядом. Щелчок и в трубке раздался голос Реты. Да, голос прежний, он не изменился, как и Меллинг…
— Это Катерина. Послушай, Рета, у меня Джеймс. Да, стоит рядом со мной. И мы оба хотим, чтобы ты пришла! А если ты в качестве оправдания выставишь Карра с его девушкой, я подумаю тоже самое что и Джеймс.
— Буду рада снова увидеться с Джеймсом, — спокойно ответила Рета. — Не оставляй для меня кофе, я уже пила.
Катерина положила трубку и весело взглянула на Джеймса.
— Я так и знала, что это ее заденет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68