"Это те, кто не шевельнул даже мизинцем, чтобы спасти землян", - вот что тогда скажут люди.
Я услышал легкий шорох. Это озадаченные пришельцы терли затылки.
- А пожалуй, он прав, - пробормотал эполет, командир корабля.
- Вот это влипли в историю, - добавил тот, кого я держал за пуговицу.
- Мы влипли еще в тот день, когда отправились в это путешествие, - сказал с горькой усмешкой пришелец с лампасом. - И теперь от хорошего поступка не отвертишься, как ни хитри.
- Ну, а если так, то мы поможем, землянин, и тебе и твоим друзьям, произнес командир, приняв решение. - Только одно условие: никаких благодарностей. Этого нам не перенести. Мы погибнем от сильного приступа смущения.
Это мне было знакомо. Я и сам однажды едва не погиб от смертельной дозы похвал, когда все газеты мира посвятили свои номера моему скромному юбилею. В тот день число моих приключений перевалило за тысячу. Что тут началось! На меня обрушился небывалый ураган восхищения, и меня спасли лишь железное здоровье и привычка к самым невероятным испытаниям.
Вспомнив этот трагический случай, я торжественно поклялся пришельцам предать их добрый поступок сиюжеминутному забвению.
- И было бы еще лучше, если бы вы, больше того, отплатили нам какой-нибудь самой черной неблагодарностью, - мечтательно добавил пришелец, обутый в сапог.
- Вот этого я обещать не могу, - искренне признался я. - Мы всего лишь слабые люди, и то, чего просите вы, нам, пожалуй, не по силам.
Мои открытые, честные слова немножко расстроили инопланетян и вместе с тем тронули своим благородством.
- Итак, что мы должны сделать? - с отчаянным весельем спросил командир корабля.
Я тут же составил план наших совместных действий. При этом пришлось мне, щадя застенчивый нрав пришельцев, отказаться от очень интересных и сложных, а потому чреватых славой путей. И все же, несмотря на безыскусную простоту, план мой, как утверждали потом очевидцы, якобы не был лишен изящного остроумия.
Пока пришельцы готовили к взлету свое космическое судно, я позвал своих товарищей по несчастью, которые все это время, волнуясь, ждали рождения моей спасительной идеи, а потом отвел в сторону Машу Фырову и сказал:
- Я прошу тебя, как умную девочку, если Толе вздумается вызвать землетрясение или навлечь другую опасность на лагерь, скажи ему, что это нехорошо.
- Я обещаю! Он больше не будет, - серьезно ответила девочка.
И я, несколько успокоившись, вернулся на стоянку корабля. Его двигатели уже были запущены, уже урчали на малых оборотах, а экипаж ждал меня, высунувшись в иллюминаторы. То есть в иллюминаторах виднелись блестящие пуговицы, козырек фуражки, украшенный золотыми листьями, и расшитые обшлага, а сапог стоял у раскрытого люка и нетерпеливо покачивался с каблука на носок.
Я вступил на борт корабля, вытер о половичок ноги и захлопнул за собой люк.
- Эх, пропадать, так пропадать! - произнес командир, нажимая на газ.
И наша экспедиция отправилась в космос на поиски воды.
"Скромняга" стремительно входил в верхние слои атмосферы. А внизу напутственно махали те, кого мы должны были спасти от жажды. Я машинально обвел оставшихся взглядом и вдруг заметил, что среди них недостает Пыпина. Мне показалось, что я ошибся. Потому что Толик остался в лагере. А он-то как раз больше всего интересовал старого хулигана. И я даже подумал, что зря не взял мальчика с собой и оставил, можно сказать, один на один с пагубным влиянием искусителя. Кто знает, хватит ли у отличницы Маши опыта и душевных сил для дуэли с таким матерым хулиганом?
"Скромняга" между тем углублялся в космическое пространство. Весело гудели машины корабля. Пуговицы, сапог, рукава и лампасы деловито сновали по отсекам судна. Эполет командира сосредоточенно висел над пультом управления в рубке пилота.
И вдруг я увидел в углу кают-компании загадочную личность. Она сидела на корточках и прикрывалась листком бумаги, на котором было начертано безобразными каракулями:
СЕБЯЛЮБЕЦ
Решив, что передо мной незнакомый мне инопланетянин, я шепотом спросил у командира:
- Как такой откровенный себялюбец мог попасть в ваш экипаж?
- Если бы он был наш земляк, - мечтательно вздохнул командир, - тогда бы мы не знали забот, переложив все нескромные дела на его плечи. Но, к сожалению, этот человек - наш пассажир. Он пришел в ваше короткое отсутствие и, сказав, что ему с нами по пути, попросился на борт звездолета.
- Но мы еще сами не знаем, куда летим. Нам только известно - зачем! сказал я, ничего не понимая.
- Я тоже об этом подумал. Но скромность помешала мне спросить, почему ему так хочется проникнуть на наш корабль.
И все же я не утерпел и подошел к пассажиру.
- Не сочтите меня навязчивым. Но меня просто разрывает любопытство. Кто вы? - спросил я как можно повежливей.
- Не скажу! - грубо ответил незнакомец, подозрительно знакомым голосом.
- Извините еще раз, - сказал я. - Но по-моему, у вас каким-то образом оказались футболка и джинсы некоего Пыпина. Вы не находите, что это так?
Незнакомец смешался, но затем нахально произнес:
- Нет, не нахожу. Потому что мало что вам может показаться.
Наверное, его тайна так бы и осталась нераскрытой, но в это время в иллюминатор влетел рентгеновский луч какой-то далекой звезды и высветил внутренний мир пассажира. И я сразу узнал человека, с которым боролся уже пятьдесят лет.
- Пыпин! - изумленно воскликнул я. - Что вы делаете здесь?
- Везу себя к воде. Очень желаю пить! - вызывающе ответил Пыпин.
- Остальным тоже хочется пить.) Однако они терпеливо ждут нашего возвращения, - сказал я, стараясь говорить ясно и доходчиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64